Сквозь пепел и прах - стр. 11
Эдера передернула плечами. Не объяснять же Люсу, что ей ни до чего не было дела, пока она жила в королевском дворце. В том числе до родной сестры. Она даже не заметила, что Люс покинул дворец до Сожжения – чародейского пожара, который случился из-за магического поединка ее отца и брата. Сожжение испепелило землю в радиусе трехсот миль от королевского дворца.
Пленник воскликнул:
– Неужели ты не скажешь мне, что с Сереной?! Она выжила в Сожжении?
– Не знаю… Все, кто находился во дворце, должны были выжить. Дворец устоял против магического огня. А что могло случиться, когда прорвалась река, я не знаю… Фелион должна была защитить ее.
Фелион, волшебница из Старых Магов, покровительствовала обеим сестрам до того, как к ним вернулся отец. После воссоединения многострадального семейства Кедар она была рядом и пыталась поддерживать отца и дочерей, как могла. Эдера отвергала помощь волшебницы и обвиняла Фелион, что та знала и не сказала сразу, кем приходится девушке ее учитель и любовник, Придворный Маг Кэрдан. Серена, в отличие от сестры, не отталкивала Фелион. Она могла оказаться рядом, под ее защитой, когда мощь чародейской битвы пробудила речную богиню Иртел и ее воды обрушились на сгоревшую столицу, сминая на пути все, что устояло под колдовским огнем.
– Послушай, Люс. Если Серена жива, она пойдет туда же, куда собираюсь я. В Атрею, где мы родились. В наше родовое поместье – Кедари. Присоединяйся ко мне. Я заставлю князя Ришани отпустить тебя со мной.
Люс вздрогнул. Надежда на жизнь забрезжила в нем крохотной искрой. Но позволить ей разгореться опасно… В этом засушливом краю с его палящим солнцем, ежедневными кострами на главной площади и удушающим дымным чадом надежде было не выжить. Он покачал головой.
– Я приговоренный, миледи. Единственное место, куда князь отпустит меня, кущи Создателя.
– Он отпустит, если я потребую. Ты же видел, как здесь относятся к феям. Кэрдан не успел навести здесь свои порядки, – горько фыркнула она.
Надежда на жизнь сверкнула ярче. И не только на жизнь. На любовь, которую он оттолкнул, променял на пустое, эфемерное представление о родовой чести и гордости.
– Я боюсь поверить… – прошептал он.
– У меня получится. Не дрейфь.
Эдера постаралась быть как можно более убедительной. Главное, самой верить, что сумеет отбить его жизнь у кровожадного и мстительного князя. Эдера старалась не осуждать кситланцев, жаждущих справедливого возмездия над бывшими захватчиками. Она слышала, что бои в Кситлании были жестокими и кровавыми, завоеватели не щадили побежденных. Но она не видела той жестокости своими глазами. Зато видела горелые обрубки трупов на главной площади Кситлану. Это творилось рядом с ней, на ее глазах. И она не могла преодолеть отвращения к увиденному и к тем, кто это творил. Она пыталась сделать все что в ее силах, спасти тех, кого убивали у нее на глазах.