Сквозь огонь и лёд. Хроника «Ледяного похода» - стр. 13

– Да, но для этой цели армию придётся разбить на мелкие части, – возразил Алексеев. – Зачем же тогда её надо было реорганизовывать здесь в Ольгинской? В Сальских степях небольшие хутора. Четыре тысячи в одном хуторе не поместятся. Не в зимней же степи отдыхать армии? К тому же, Германский и Турецкий фронт покидают революционно настроенные части. Большевики в Сальских степях нас могут разбить по частям, тем более что в их руках вся железная дорога.

Начались жаркие споры и, в конечном итоге, победило мнение, что надо идти на соединение с войсками Кубанской Рады и там формировать новое правительство новой России. Это было окончательным решением.

Но окончательное решение было поколеблено на следующий же день. Из Ростова прибыл походный атаман войска Донского Пётр Харитонович Попов с полутора тысячами казаков. Он наотрез отказался уходить с Дона. Опять вечером собрались на совет. Из Новочеркасска к этому времени прибыл генерал Александр Сергеевич Лукомский, который сообщил, что Донского правительства больше нет, Новочеркасск захвачен большевиками. Атаман Войска Донского Назаров Анатолий Михайлович, выбранный вместо покойного Каледина, арестован и судьба его неизвестна. Лукомский предложил свой вариант развития событий: Попову идти в Сальские степи, а Добровольческой армии направиться за реку Маныч в станицу Великокняжескую, расположенную поблизости от Сальских степей и в относительной близости к Кубанскому краю, но далеко от железных дорог, захваченных красными. В станице Великокняжеской Добровольческая армия отдохнёт, наберётся сил и свяжется с Кубанской Радой. А там, смотря по обстоятельствам: или направиться в Екатеринодар или, если на Дону вспыхнет антибольшевистское восстание, на Ростов и Новочеркасск. Алексеев нехотя согласился, но с условием, что Лукомский направиться в Екатеринодар для установления контактов с Кубанской Радой, а Добровольческая армия сначала пойдёт на станицу Егорлыкскую, где находятся склады с боеприпасами, а уж оттуда направиться в станицу Великокняжескую. Корнилов с радостью согласился, на душе у него полегчало. Тут же был написан приказ о выступлении. Попов с казаками в этот же вечер покидал станицу.

Корнилов проводил Попова, и стоял на крыльце, любуясь на звёздное небо.

– Сердар, – сказал Хаджиев, – ко мне после журналистов обратился один старый полковник, с которым по его словам, вы воевали в Карпатах.

– Леонид Львович, должно быть, я его вроде видел вчера.

– Не знаю, сердар, он не представился. Так вот, он передал вам эту палку на память о Карпатах.