Скверная кровь - стр. 24
– Да, хочу поторговать на ярмарке, – ответил наставник.
– А как насчёт грешников? Говорят, брат Илюм, наш добрый поводырь из почтенного судилища, выявил в Ролоне святотатца, вера которого будет испытана огнём.
Услышав имя наводившего страх на всю столицу ловца, Пипус вздрогнул, а я и вовсе даже дышать перестал.
– Хвала Единому, – ответил наставник и тут же спросил ловца: – Какое дело вас привело на эту дорогу?
– Нам предстоит в Ильме расследование в отношении нескольких обращённых из Сармы. Говорят, эти многоверцы тайно совершают обряды своей извращённой религии и практикуют чёрную магию.
Сарма была захвачена и покорена имперскими войсками чуть раньше Калиона. И если из Калиона имперцы уводили в рабство тысячи эльфов, то в цивилизованной Сарме ловцы устраивали охоту за ростовщиками, которых неизменно обвиняли в многоверии и приверженности к чёрной магии.
Я удивился ловкости наставника. Ведь ему удалось не ответить на вопрос ловца, хотя я и не понял, почему он не стал этого делать. Но от следующего вопроса Пипуса мой лоб покрылся бисеринками пота, а сердце заколотилось, будто я не сидел, а быстро бежал.
– И есть доказательства? – заинтересовался лекарь.
К счастью, ничего страшного не произошло. Ловец, улыбаясь, ответил:
– Самые серьёзные, добытые под пыткой и вполне достаточные, чтобы отправить проклятых ростовщиков к их покровителям. – При упоминании неназываемых богов глаза ловца злобно сузились. – Калион кишит обращёнными, – дрожащим голосом заявил местный инквизитор. – Они лжецы! Ложные обращённые, которые выдают себя за последователей Единого, а сами предают нас. Они почитают неназываемых и древнее золото, похищают людей и совершают омерзительные ритуалы, используя кровь рабов Единого.
Мой страх сменился неприязнью к ловцу, который приносил обет любви и бедности, а сам вёл себя как злобный тиран. В голове мигал красный светофор, но я так разволновался, что не смог сконцентрироваться, чтобы прочесть послание. Но руку на всякий случай держал под рубашкой, где прятал нож.
Мой наставник держался спокойно, и, глядя на него, можно было решить, что он разговаривает с товарищем, а не с «псом Единого», как ещё называли ловцов. Наверное, именно выдержка Пипуса избавила нас от общества инквизитора, который знаком круга благословил наставника, презрительно очертил нечто у моего лба и направился к поварихам.
Пипус тут же объявил, что мы должны продолжить свой путь.
Какое-то время мы шли молча. Я размышлял о ловцах и обращённых, но всё не мог найти ответ: зачем преследовать тех, кто принял веру в Единого?