Скверная кровь - стр. 11
К счастью, тогда я не смыл, как обычно делал перед едой, свой грим. Его я накладывал на лицо, когда отправлялся попрошайничать. С этим гримом я был похож на заразного нищего, и прохожие, боясь, что я прикоснусь к ним, с легкостью расставались с медяками.
Пипус подозвал меня и, когда я подошёл, стал уверять аристократа, что он ошибся:
– Взгляните, господин, как я вам и говорил, это не он, а всего лишь очередной уличный попрошайка. Вдобавок заразный…
Аристократ наконец разглядел на моём лице безобразные в мокрой сукровице струпья и в ужасе пришпорил коня. Пипус вознёс Единому хвалу и сказал:
– Теперь мы точно возвращаемся домой. А ты запомни, если с тобой когда-нибудь заговорит аристократ, отвечай ему на высоком…
Буквально на следующий день, перед самым нашим отбытием из Клиха, я уже нарушил его рекомендацию. Хвала Единому, я был чист и опрятен: ведь никому при выходе из города не нужны неприятности со стражниками. Я поджидал наставника у храма, как увидел выходящую из него девушку. Голубое, струящееся платье, отделанное белым шёлком, замечательно сидело на ладной фигурке. Меня словно громом поразило: взгляд девушки буквально приковал меня к мостовой. У юной аристократки были голубые застенчивые глаза, нежное личико и длинные чёрные волосы, густые и блестящие. Я сразу узнал её, свою спасительницу и любовь всей моей жизни. Как же она похорошела! Когда путь прелестнице преградила лужа, оставшаяся после прошедшего ранним утром дождя, я снял свой камзол со словами:
– Прекрасная госпожа! Амадей Амадеус, благородный воитель Высокого дома, приветствует тебя!
О благородных воителях из высоких эльфов среди людей ходили легенды. Так бывает, что иногда побеждённых стоит возвысить, чтобы возвыситься самим победителям.
Когда я, устремившись навстречу красавице, широким жестом бросил свой камзол поверх лужи и с поклоном пригласил девушку ступить на него, её глаза расширились. Она замерла на месте как вкопанная, а её щеки залил румянец. Сперва мне показалось, что девушка сейчас прикажет мне убраться с глаз долой, однако потом я понял, что ей с трудом удаётся сдержать улыбку.
Но тут из храма вслед за ней показался знатный юноша, паренёк на год или два моложе меня, но уже такой же рослый и значительно более мускулистый. Похоже, он пребывал в мрачном настроении. Скорее всего, в храм он приехал верхом. Потому что держал в руках хлыст, им он меня с размаху и хлестнул по левой щеке. Наверное, потому он метил туда, что сам имел на своей щеке безобразный шрам.
– Убирайся отсюда, грязный полукровка! – закричал он.