Скрытая жизнь братьев и сестер. Угрозы и травмы - стр. 14
Подражание это, хоть и принимает разные формы, неслучайно. Его смысл связан с опытом и личной историей человека. Применительно к теме отношений братьев и сестер я хочу посмотреть не на индивидуальные ситуации, а на общую картину. Во все времена и в разных местах одним из наиболее заметных истерических подражаний является подражание смерти в ее различных обличьях (King, 1993). Хотя известно, что в крайних случаях истерики совершают самоубийство, общая истерическая тенденция притворяться мертвым понималась только как воплощение желания. Хотя психоанализ привлек внимание к прорыву табуированной сексуальности при истерии, он ограничился только случайными наблюдениями относительно осуществления травмы в имитации смерти (Freud, [1928]). В стремлении провести разграничительную черту между истерией и травматическим неврозом психоанализ не интегрировал это измерение в свой теоретический корпус. В случае травмы, впоследствии воображаемой или разыгранной как смерть, Эго, или Я, или субъективная позиция, уничтожаются. Сиблинги могут помочь объяснить и это.
В истории Эдипа объединяются истерическая сексуальность и опыт переживания травмы. Прежде чем жениться на своей матери, Эдип невольно убивает своего отца. Он совершил это во взрослом возрасте, а в детстве его оставили на склоне горы (по указанию отца), чтобы он умер и, таким образом, избежал бы своей судьбы и не убил бы своего отца. В этой истории травма умышленного детоубийства, кажется, привела к последующей инцестуозной сексуальности. Но если это так, то эта травма определенно относится к доэдипальному периоду: опасная ситуация, в которой оказывается ребенок Эдип, символизирует беспомощность новорожденного, когда рядом с ним нет никого, кто мог бы позаботиться о нем. Убийство отца – это реакция на желание отца убить сына. Тем не менее смерть отца устраняет препятствие для кровосмесительной связи с матерью – того, чего отец, вероятно, боялся в первую очередь.
В доминирующей психоаналитической теории наличие сиблинга, существующего или будущего, важно, потому что это указывает на то, что у матери есть сексуальные отношения с отцом. Согласно не получившей признания модели ядерной семьи, это один и тот же отец. Если вместо этого мы думаем о полигинных родственных группах, то становится ясно, что родной брат или родная сестра преисполнены сексуальностью не только ввиду своего положения в семье, будучи ребенком тех же родителей, но и независимо от них, сами по себе. В частности, появление или ожидание сиблинга объединяет сексуальность и травму, что так ярко проявляется в истерии. Вспомним, что сексуальность следует понимать не как генитальность, а как многогранную или «полиморфную» либидинальную любовь, любовь, которая может быть направлена на различные объекты и выражаться в различных чувствах, это то, что малыш чувствует к новому ребенку, или то, что младенец чувствует к старшему сиблингу. Но обожаемый сиблинг, вызывает не только любовь, но и ненависть, так как он занял место другого ребенка, который это место уже больше не сможет вернуть, или старшего брата либо сестры. Сиблинг угрожает уникальности субъекта. Экстаз любви к кому-то, похожему на тебя, переживается одновременно с травмой уничтожения тем, кто занял твое место. Я полагаю, что если любовь/ненависть к тому, кто занял твое место, не будет преодолена, то на более позднем этапе истерия будет проявляться в регрессе к таким проявлениям ребенка, оказавшегося в опасном положении. Страдающие от истерического расстройства личности характеризуются как действующие неуместно соблазнительным или провокационным образом, эмоционально поверхностные, склонные к драматизированию и вспышкам гнева, использующие свое тело для привлечения внимания и легко поддающиеся внушению. Эти качества можно наблюдать у любого малыша, который подвергается стрессовому воздействию, как мне кажется, они возникают в ответ на травму сиблингового смещения.