Скрытая угроза - стр. 9
И вдруг Авраам понял: он не пожалеет, что взялся за это дело. Инспектор пошел поискать бумагу в ящиках стола и на полках. На полу лежала пачка бумаги для принтера; Авраам по пути надорвал упаковку и вытащил из пачки листок чистой бумаги, на котором затем написал несколько строчек:
Детский садик
Точное расстояние от садика. В котором часу он открывается?
Заведующая садиком – знакома ли с Амосом Узаном?
Список родителей. Предыдущие правонарушения.
Угрозы – возможно, в адрес родителей кого-то из детей?
Место преступления
Без четверти семь утра (точное ли это время?) Проходил ли еще кто-то по улице?
Еще соседи, которые могли это видеть?
Светофоры, видеокамеры?
Чемодан – что-то специфическое, за что можно уцепиться?
Вышел ли он из машины?
Если машина была, ждал ли в ней кто-то, чтобы его подхватить?
Разборки с соседями.
Список жильцов
Правонарушители района.
Если речь о предупреждении – то о чем? И кому? В чем суть?
Каково следующее преступление?
Есть ли на улице продуктовая лавка?
В полпятого Авраам вернул Узана в следственную камеру. Но результат оказался нулевым. Спрашивать его было не о чем. Узан погладил усики, улыбнулся своими глазками и сказал:
– Ну вот, я поел, попил, мы по душам поболтали… Не пора ли сказать человеку, что взят он зазря, и отпустить его с миром?
– Что ж вам так приспичило уходить? – спросил Авраам. – Может, уж заодно и поужинаете?
Но в полшестого, уже припоздав, он вышел во двор – поднять рюмочку за назначение Сабана и в честь наступления Рош ха-Шана, – а когда вернулся, подписал бумагу об освобождении Узана.
– Обещаю, что еще свидимся, – сказал он Амосу, прощаясь с ним, и тот ответил:
– Зря время потратите. Но с удовольствием.
Вечером, дома, после короткого холодного душа Авраам сварил себе черный кофе и уселся в одних трусах на балконе. Папка с делом открыта, и он снова прочел отчет, в котором патрульная описала все произошедшее утром. Потом вспомнил про речь Сабана, лежащую в кармане рубахи, которую снял и повесил в ванной. Большинство коллег сказали, что речь дурацкая, но, по мнению Авраама, было в ней и что-то, пробуждающее надежду.
Ему не терпелось описать Марьянке сегодняшний день, но именно теперь ее телефон оказался отключенным. Инспектор не помнил, была ли сейчас ее смена – одна из последних в брюссельской полиции перед тем, как уволиться и переехать к нему.
В первой речи Бени Сабана, обращенной к новым подчиненным, проступало какое-то странное расхождение между решительностью и целеустремленностью произносимых слов и его нервозностью и неуверенностью в себе. Стоя во дворе за импровизированной трибуной, новый шеф читал по бумажке. И, несмотря на жару, не потел.