Скованы страстью - стр. 16

− Извините, что невольно оскорбила вашу драгоценную пустыню. У меня сейчас не слишком хорошее настроение.

− Твое настроение волнует меня в последнюю очередь, habibti, а теперь, − продолжил он, навьючив палатку на спину лошади, − садись в седло сама или я снова тебя туда усажу.

− Я не могу. − Она смотрела на лошадь, и в голубых глазах явно читалось отчаяние. − Честно, не могу. По ощущениям у меня сейчас не ноги, а какие-то перенапряженные спагетины. Сама я не залезу.

− Ладно. Я и так всю ночь держал тебя в руках, думаю, если прикоснусь еще раз, ничего не изменится.

Ее щеки сразу же стали ярко-пунцовыми, причем эта реакция явно не имела никакого отношения к теплым солнечным лучам. Зафар и сам толком не понимал, зачем он все время ее поддразнивает, да и вообще, если уж на то пошло, не помнил, когда ему в последний раз хотелось с кем-то шутить или просто вступать в ненужные разговоры.

− Делай, что должен.

Сцепив пальцы, Зафар поставил руки наподобие ступеньки:

− Вперед.

Положив одну руку на спину лошади, а вторую − ему на плечо, она послушно поставила ногу на импровизированную ступеньку, и Зафар с легкостью забросил ее на спину лошади.

− Устраивайся спереди или сзади, habibti, мне все равно.

На несколько секунд она задумалась, явно пытаясь решить, в каком положении будет меньше к нему прикасаться.

− Наверное, лучше спереди.

Спереди так спереди. Не слишком удобно, но реши она устроиться сзади, тогда ей бы всю дорогу пришлось крепко прижиматься к его спине, цепляясь ногами за его ноги. И почему-то при одной этой мысли все его тело как-то странно напряглось.

Так, хватит. У него нет времени на подобную ерунду. И уж тем более он не прикоснется к этой навязанной пустыней женщине.

Война с Шакаром ему сейчас совершенно не нужна. Да и в любом случае нужно быть последней скотиной, чтобы воспользоваться бедой этой американки.

Вот только после всех этих лет в дикой пустыне разве сам он не стал животным?

Нет, не стал. Его представления о должном до сих пор не изменились и он ни за что не остановится, пока не добьется цели.

И именно эти представления о должном и правильном гнали его во дворец, полный страшных секретов и постыдных тайн, в котором до сих пор витали призраки былого, а на каждом шагу подстерегали болезненные воспоминания.

Но у него нет выбора. Это его долг. Он вернется и займет свое законное место, даже если это место и представляется ему чем-то вроде позолоченного ада.

И при этом не станет ни на что отвлекаться в пути.

− Держись, − велел он, вскакивая на спину лошади и обнимая женщину за талию. − Чтобы уже сегодня попасть во дворец, нам придется спешить.