Скорбящая вдова - стр. 9
– Мне что же, отче, по сей дороге идти и спрашивать?
– Коли не прознаешь у придворных иль у младой царицы, куда сослали сие чудо – немедля в путь пускайся. Поедешь будто б на моленье, в одну обитель, во вторую, третью – до морей студеных, покуда не отыщешь. Да не тяни с отъездом. Найдешь Приданое, так разузнай, кто состоит при нем, кто призирает, охрану кто несет… А случай выдастся, сама взгляни. Как все исполнишь – дашь знать. Я в Пустозерске буду. Пошлешь гонца надежного… Сие мне будет помощь.
– Как странно слушать речь твою. – Скорбящая вздохнула, очи долу. – Ты ровно тать глаголишь… Как будто бы задумал похитить сие Приданое. Я же – пособник твой…
На толику смутившись, он вмиг укрепился и жестче стал.
– Коль мыслишь так… Возьми топор и руку мне по локоть! Чтобы не брал чужого!..
– Да был бы явен ты…
– Ужель не зришь меня? Так на вот, щупай! Десницу на, руби, коль татью назвала!
– Ну что ты, право…
– Нет, Феодосья, я не вор. И слушай же меня, коль я еще духовник! Приданое – знак святости и веры, знак мощи, благородства разума. Гора вселенской мысли, твердыня человеческого духа! А ежли духом завладеет антихрист? Сама помысли, достойна ль нынешняя Русь сих символов и знаков, когда сам царь со сворой вкупе ломает веру? Когда не собирает земли, не спорящих мирит и укрощает распри – раскол чинит, невиданный доселе!.. Отнимем Истину, пускай антихрист-государь зовется император! Поведаю тебе: сией печати достоин тот самодержец, кто Приданым владеет!
Боярыня встряхнулась и дух перевела.
– Послушала б тебя… Но ты же снишься!
– Тьфу, лешая! Да кто сказал, что снюсь? Вот, вот он я! Стою перед тобой, в крови и плоти!
Она же руки спрятала и отшатнулась.
– Но почему тогда в окно забрался?.. Раз ты не призрак – открыты двери, средь бела дня пришел бы.
– Среди твоих убогих и блаженных есть такие… Вмиг донесут! Кто спит под твоей дверью?
– Да Федор, коего ты привел из Устюга. Еще верижник Киприан и Афанасий… Воистину святые прозорливцы.
– Возможно, так… Да токмо я не верю.
– Позрел бы, как Киприан измучил тело! Живого места нет. А Афанасий мыслит в Палестину пешком пойти, Господню Гробу поклониться. Сейчас постится, уж сорок дней лишь воду пьет…
– От святости ли муки себе чинят? А если от греха?..
Скорбящая руками развела:
– И тут заставил усомниться… На самом деле: обрел бы святость, не язвил бы плоть цепями… Послушай, отче, зачем же государь услал Приданое, коли оно святыня суть? Почто же спрятал? Чтоб истины не ведали? А книги правили бы так, как в греческих?
– Мудреешь на глазах, уже добро… И худо! Дождусь, когда отринешь, сказав, на что мне сей духовник? Сама собою кормлюсь…