Скорбящая вдова - стр. 5
– Да как ты смеешь?! – ахнул Аввакум. – Подозревать меня?.. Ума куриного, а спеси и гордыни!.. Старуха темная б узрела! Да ты и впрямь слепа и растеряла ум! Отверзни очи: се есть я!
– Что есть во мне – все от тебя: вериги, разум, крепость веры, – покорно молвила она. – Агнея лишь вскормила млеком и взрастила плоть. Она не книжница, однако же мудра и с ведома. Поставить рядом – вот бы потягались… Далече ныне все, все бросили меня: Агнея в Кострому ушла, тебя услали в Пустозерск… Добро, хоть дух твой иногда приносит с дымом. И коли принесло, что тут ворчать на дочь? Сердечною беседой бы потешил…
Он стал послушным и блаженным.
– И впрямь! Ты уж прости меня. К царю бежал, замыслил упредить и слово ему крикнуть, а прокричал тебе… Уж не сердись, а лучше расскажи, как сын твой, Глебович Иван?
– Помалу подрастает…
– Который год ему?
– Тринадцатый пошел…
– Да, мал еще, чтоб оженить… А часто ль в сенях, при дворе бываешь? Зовут иль не пускают?
– Зовут, да что мне сени? Как Марфа примерла, там суета. Всяк норовит сродниться с государем. Княжен, боярышен полно, по дням стоят…
Духовник на минуту замер, и четки в пальцах задрожали.
– Невесту ищет царь?.. И что, нашел? Избрал кого?
– Избрал, да сие держит в тайне.
– И знаешь, кто она? – Духовник чуть дышал. – Известно имя?
– Нет тайны на дворе, кою б придворные не знали… Известно всем, Нарышкина Наталья, суть, Кирилла дочь.
Согнулся Аввакум и опустил главу.
– Увы, увы мне! Опоздал! – Стащил шапчонку и заплакал. – Коли избрал, то не отступит. Беда, беда идет! Скончанье света! Ой, лихо!
– Но в чем беда?
– Слепая ты, не зришь – царь ведьму выбрал!.. И женится теперь… Жена ему родит… – навзрыд духовник плакал, – наследника престола – отродье сатаны!.. Врожденная болезнь корежить будет тело. И изверг сей!.. Сам назовется император! И станет править Русью… Заморский утвердит порядок, все обратится в тлен. И рухнет Третий Рим!
– Свят-свят-свят! – Ей сделалось знобливо. – Чудно ты говоришь… И страшно.
– Провидцу и моему духовнику было видение…
– А кто твой духовник?
– Да старец Епифаний.
– Чудно… Мне мыслилось, духовник твой, суть, сам Господь. А вышло – смертный…
– Прости ее. – Распоп перекрестился. – Хоть и боярыня, но баба!.. Ужель о старце не слыхала? Воистину святой!
– Коль ты сие изрек, знать, так и есть, – покорно молвила она. – И что же сему старцу привиделось?
– Руины зрел и басурман. Московия в огне… Ужель не чуешь дым?
– Да, право, чую… Но сказывают, се болота горят окрест.
Не удостоил взглядом, лишь слезы вытер и тяжко так вздохнул:
– Увы, увы мне… Адский пламень! Покуда он в земле, дымок один курится… Но час придет, и вырвется наружу…