Скорбящая вдова - стр. 29
А государь не забывал руки кормильца своего, Бориса, и брата его, Глеба, – ныне покойных, и помнил их наследника, того, кто был обязан продлить боярский род, – Ивана. Велел однажды привести и, по-отечески позрев на отрока, промолвил тихо:
– Вижу… Весь в отца… Оженишь – присылай, пусть служит.
К исходу дня увалы укачали, и Феодосья забылась на подушках; в сиюминутном сне себя позрела – будто стоит на берегу в малиновых одеждах с серебряным шитьем, а под ногами вода течет. Как в зеркало, в нее и посмотрелась.
– Да я ли это?! – с испугом отшатнулась и в тот же миг взглянула воровато. – А я еще красна… И младость, и румянец, и губы алые…
Тем часом переполох возник, боярыня очнулась и услыхала голоса, свист громкий, ухнула пищаль.
– Ату его! Ату!
Карета и две повозки стояли на дороге, в плотном кругу из конной стражи – шум, шевеленье, крики, гнус реет плотною завесой.
– Что там стряслось?
И стражник, стоящий на запятках, к окну прильнул.
– А то, госпожа, – разбой!
– И много лиходеев?
– Один был, конный! Из лесу выехал и прям к карете! Другие, верно, по деревам сидят! Погоню выслали…
Спустя минуту вернулся сотник – лошадь в пене, глаза блистают, – застрожился на стражу:
– Почто стоите? Рысью ехать! Эй, кучера, гони!
Феодосья отворила дверцу, знак подала – ко мне. Сотник не спешился, а лишь склонился к седлу, тревогою дохнул:
– Смеркается, боярыня! А место тут худое!..
– Настиг ли конного?
– Да ни! Утек! Коли не шапка, следа бы не оставил…
– Он шапку обронил?
Удалый сотник чуть смутился, добычу из сумы извлек.
– Не то, что обронил… В карету бросил. И ускакал…
Соболья оторочка и верх малиновый, тончайшего сукна, подбита шелком… Боярыня в руках ту шапку повертела и обронила с леностью, дабы не выдать чувств:
– Убор богатый… Чего же бросил?
– И я подумал, госпожа! На что бросать?
– Какой кафтан на всаднике? Такого ж цвета и серебром расшит?
– Да вроде бы такой…
– И конь буланой масти? Тут сотник взволновался.
– Но ты же, матушка, спала… Когда разбойник сей из лесу выскочил! И чуть в карету не ворвался! Какой он умысел имел?!.. Не стрель я из пищали…
– Должно быть, умысел злодейский, – чуть усмехнулась Феодосья. – Зачем вот шапку бросил? Не знак ли подавал?
– Сдается, знак. Коль его люди на деревах сидят…
– А ну-ка, трогай! Не рысью токмо, а в галоп. Поедем быстро, с ветром. Сколь верст осталось до моих владений?
– Все двадцать будет, – сотник не коней жалел, а шапки отнятой. – Да госпожа, ведь лошади устали! Нам бы сие глухое место перескочить… Далее спокойно, тихо, не шалит никто, и на ночлег не грех остановиться, и стан там есть… С твоим покойным деверем однажды ехали…