Скорби Сатаны - стр. 66

только вы вернетесь! – покаянную статью об этом преступлении, дав оскорбленному вами человеку самый высокий отзыв, которого он по праву заслуживает, то вы полетите вниз! Мне стоит только отпустить руку!» Джеффри, видели бы вы Мак-Винга в этот момент! Как он ныл, как скулил, как цеплялся за меня! Никогда еще корифей литературной критики не находился в таком неподобающем его статусу состоянии. «Убивают! Убивают!» – пытался он крикнуть, но у него пропал голос. Над писакой возвышались снежные скалы, подобные вершинам той Славы, которой он не смог достичь и потому завидовал другим. Внизу сверкающие ледяные выступы зияли в глубоких впадинах опаловой синевы и зелени, а вдалеке эхом раздавался звон коровьих колокольчиков, оглашая неподвижный и безмолвный воздух и напоминая о покое зеленых пастбищ и счастливых жилищ. «Караул, убивают!» – задыхаясь, прохрипел он. «Нет, – ответил я, – это мне нужно кричать об убийстве. Ибо моя рука держит настоящего убийцу! Ваш способ убийства хуже, чем у разбойников, ибо они убивают только тело, а вы стремитесь убить душу. Правда, вы не способны ее уничтожить, но сама попытка это сделать – уже величайшая гнусность. Здесь вам не помогут никакие крики и всякая борьба окажется бесполезной. Мы наедине с Вечной Природой. Итак, как я уже сказал, покайтесь перед человеком, которого вы оклеветали, или вам конец!» Одним словом, он уступил и поклялся сделать то, что я велел. Тогда, обняв его, как дорогого брата, я благополучно свел его с Опасного Шага. Когда мы оказались внизу, он упал на землю, горько плача – то ли от испытанного страха, то ли от последствий головокружения. Однако прежде, чем добраться до Шамуни, мы стали лучшими друзьями, можете ли вы в это поверить? Мак-Винг раскаялся в своем плутовстве, а я его благородно простил. Мы даже обменялись визитными карточками. При расставании этот хитрец, расчувствовавшись и находясь под воздействием виски (он ведь шотландец), объявил, что я величайший человек на свете и что он всегда готов к моим услугам. К этому времени он уже знал о моем княжеском титуле, но хотел поставить меня еще выше. «А вы не пишете стихи?» – пробормотал он, кладя голову мне на плечо, когда уже засыпал. Я ответил, что нет. «Как жаль, как жаль! – с пьяными слезами бормотал он. – Если бы вы были поэтом, я занялся бы рекламой ваших стихов – совершенно бесплатно!» Когда я ушел, он благородно похрапывал. Больше я его не видел. Но думаю, он узнает меня, если я приду к нему сам. Боже правый! Если бы он только знал, кто был тот, кто держал его между жизнью и смертью на утесе Опасный Шаг!