Скорая помощь. Душевные истории - стр. 6
Перепуганный психиатр, понявший, как его подставили, уперся.
– Патрацкий болен! Он социально опасен! Он чрезвычайно агрессивен! Он чешется и кричит! Правда, сейчас уже тише и меньше.
Зав. подстанцией убеждал, что невроз, которым страдает врач «Скорой помощи», не психическое заболевание, в психушке лечиться нет необходимости! Что любой, окажись в подобной ситуации, станет агрессивен и будет кричать! А чесаться – не преступление. Мало ли людей чешется? Всем психушка нужна?
Зав. старался убедить психиатра, что Патрацкий в быту и на работе – душка, лапочка и пушистый зайчик, что его обожает и в нем души не чает вся подстанция! О чем недвусмысленно сообщает его, заведующего, визит и текущая беседа. Ведь, окажись Сергей Александрович на самом деле таким, каким его описывают психиатры, разве б стал он – заведующий – приезжать и пытаться забрать больного? Настоящему психу и место в психушке!
Надо сказать, красноречие заведующего не прошло мимо ушей психиатра, который поломался для приличия, но уже понимал, что если тихо не избавится от беспокойного невротика – скандала не удержать в границах больницы. А это непременный и весьма болезненный удар по репутации отделения и всей клиники.
Так что заведующий в конце концов отстоял своего незаменимого и очень хорошего сотрудника, которого обожает вся подстанция.
Вялого, сонного Патрацкого, с насыщенной аминазином задницей отвезли домой отсыпаться. А зав. вернулся на подстанцию разбираться с хулиганами.
Однако, что кривить душой, рука не поднималась написать заявление в милицию. Вот уж кого действительно и ценили и любили. Ребята-то золотые. На все руки от скуки. Да и юрист по телефону объяснил, что заявление подать может только сам пострадавший, а он сейчас никакой – отлеживается дома. В общем, поначалу обошлись словесной выволочкой в кабинете заведующего. Потом к концу недели явился присмиревший, задумчивый Патрацкий и сообщил, что: «Он ничего писать не будет, пусть они извинятся!»
Главное условие: «Только пусть извинятся перед всеми на утренней пятиминутке».
Ну что ж, они извинились.
Когда доктор нашел в себе силы выйти на дежурство, фельдшера вышли и, потупив глаза долу, произнесли вразнобой:
– Простите нас, Сергей Александрович. Мы были не правы.
Патрацкий, еще не отошедший от аминазина, принял извинение. Он зевнул, погрозил им пальцем и сказал:
– Вот это правильно. Не забывайте, что вы – фельдшера, а я – врач!
Что удивительно, на аминазине его невроз прошел. Правда, ненадолго.
Прошло еще недели две, и все вернулось на круги своя. Патрацкий опять бегал и чесался, кричал, что он врач и не позволит… А Двое-из-ларца, выкрасившие и забор, и фасад и перекрывшие крышу на подстанции, уже работали в другую смену, но всегда на разных бригадах.