Сколль. Холод и мгла - стр. 8
Вот и не верь после этого в мистику. Нехорошо как-то вышло, да и мальчишку, хотя и незнакомый, жалко. Недолго думая, я собрался и поехал в Сергиев Посад. Суета с оформлением опекунства, похороны, которые я решил взять на себя, так как у бабки на самом деле не оказалось даже дальних родственников, заняли несколько дней, и домой я ехал с папкой документов, каким-то конвертом, запечатанным сургучом, и заплаканным мальчишкой восьми лет с волосами соломенного цвета.
– Дядя Андрей, а я теперь у вас жить буду?
– Верно.
– Мне баба Аня сказала вас во всём слушаться.
– Хорошая у тебя бабушка была, правильно сказала.
– А правда, что Солнце погаснет? Бабка в последние дни только об этом и говорила…
– Правда.
– Не хочу!
– Не плачь, – сказал я как можно мягче. – Знаешь, что такое телескоп?
– Ага, – всхлипнул Алёша.
– У меня на даче есть. Большой!
– Ух ты! Дадите посмотреть? – мальчик перестал реветь.
– Конечно, мы сейчас едем в Москву, а вот когда вернёмся на дачу, будешь в него смотреть. А ты знаешь, почему телескоп увеличивает звезды?
– Неа…
В дороге я как мог старался немного разговорить мальчика, отвлечь от горя. Приехав в Москву, оставил Алёшу у сестры, а сам отправился в лабораторию к своему хорошему знакомому Сергею Сергеевичу. Величина! Начальник отдела роста института кристаллографии подрабатывал на жизнь геммологической оценкой. В камнях он лучше любого ювелира разбирался. Немолодой профессор, внимательно осмотрев кулон, присвистнул:
– Вот что я тебе скажу, Андрей, двадцать семь карат! Чистейший голубой бриллиант индийской огранки. Даже не буду спрашивать, откуда он у тебя, но поверь старику, лучше никому в России не показывай, иначе до вечера не доживешь. Если хочешь продать, найди к кому обратиться в Европе – аукционы с историей, крупные ювелирные дома, а лучше на Антверпенскую биржу.
– Сергей Сергеевич, неужели всё так серьезно?
– А ты как думал?! Слышал про брильянт «Голубой Винстон»?
– Нет.
– Его продали за двадцать один миллион долларов, а твой и чище, и вдвое крупней.
– Ого!
– Аккуратней, Андрей. С такими вещами не шутят.
– Понял. Спасибо за совет.
Вернувшись домой вскрыл конверт. Там было всего две бумаги, желтый, затертый до дыр на сгибах, пергамент с нарисованной на старинный манер китайской картой, с обозначениями и подписями, какими-то закорючками и пометками на древнерусском языке. Итиль, Сухой Каркагон – и всё в таком духе. На карте отражено нижнее течение Волги и её дельта, чтобы это понять большого ума не нужно. Какие-то значки, стрелки… Сокровища?!
Второй листок, исписанный каллиграфическими почерком, на вполне себе современной бумаге развеял сомнения: