Сколль. Холод и мгла - стр. 19
– Встану я вместе с зарею, пойду вместе с ранним солнышком по буграм и ярам, по холмам и кручам. Найду камень огромный, а под тем камнем лежат золото, драгоценности, камни ясные, серебро литое, жемчуг низаный. Ветер Ветрович, ты подуй скорей, размети ты мне путь-дороженьку к кладу самому, чтоб я мог найти клад, как свой дом среди ноченьки.
Дошло до того, что петухов резали. Но ни в какую, ничего не помогало. Июль месяц на дворе, прокоптились до черноты, а воз и ныне там…
В этот раз мы разделились. Вадим остался с беспилотниками, а я катал тяжёлую тележку вдоль четвёртого по счёту сухого русла какого-то безымённого ручья. Тележку постоянно скатывал в глубокие балки и овраги, для чего, кстати, штатные колёса уже как месяц заменили на пневматические, большего диаметра. Закатить, пройтись по низу, после вытянуть с помощью небольшой ручной лебёдки. Каждый такой овражек отнимал уйму сил и времени.
Из последних сил я вытащил телегу из бог знает какой по счёту балки и устало присел возле одинокой опоры заброшенной линии телеграфа. Солнце уже заходило за горизонт, озаряя золотую степь рубиновым светом. Вдали щипал высохшую траву стреноженный жеребёнок. Колея, накатанная тракторами, извивалась между скирдами соломы и, казалось, что она не заканчивается и идёт прямо на небо, к багровому диску Солнца. Который день любуюсь степным закатом и не могу оторвать глаз, каждый раз как будто впервые видишь, завораживает, наполняет душу необъяснимым чувством, к которому примешивается тревога за будущее. Огромный волк Сколль вот-вот настигнет очередную жертву, неужели всё напрасно, неужели у нас не осталось шансов? На короткий миг я погрузился в дрёму, в то редкое состояние меду сном и явью.
Мир моргнул, подернулся поволокой и краски поблекли. В лучах заходящего солнца ко мне шёл очень странный человек. Из верхней одежды – тегеляй, на который накинута кольчуга из плоских колец – байдана. Широкие шаровары заправлены в дорогие, выделанные из сафьяна сапоги, отороченные узором, за пояс заткнут боевой топор с длинной ручкой. За спиной круглый щит.
Меня охватило оцепенение, при этом я отчетливо рассмотрел жесткое, волевое лицо, словно вырубленное из камня, чем-то похожее на бюсты русских первопроходцев. Из-под его остроконечного шлема рассыпались кудри соломенного цвета. Взгляд его выцветших глаз пробирал до костей. Воин замер на мгновенье, а после махнул рукой, приглашая следовать за ним.
Он что, показывает дорогу? Дураку ясно! Вскочил, побежал. Хотел догнать, хотел спросить кто он. Хотел объяснить, зачем мне нужен клад, но не смог. Как я не ускорялся, подернутая маревом фигура всегда находилась в сотне метрах впереди. Шли долго. Стемнело. Взошла Луна, проводник мой стал полупрозрачный, словно сотканный из шёлка. Зайдя на очередной холм, воин остановился. Он дождался меня, после пристально смотрел в глаза, словно выискивая какой-то ответ, и начал таять, истончаться, но прежде, чем совсем исчезнуть, указал рукой в сторону чернеющего провала…