Сколько стоит корона - стр. 44
– Милорд сегодня плохо спал? – спросил он.
– Милорд не спал вовсе, – отмахнулся Дойл. – А тебя что принесло сюда?
– Я осмелился задать несколько вопросов человеку, который стрелял в милорда.
«Задать несколько вопросов» на языке Рикона обычно означало «переломать все кости, вытряхивая правду», поэтому Дойл напрягся. Но Рикон его сразу же успокоил:
– Мне передали указания милорда. Райта не подвергали… интенсивным методам поиска истины.
– Проводи, – сказал Дойл и, вопреки этому, первым пошел к красной камере. Она пока была пуста. По знаку Дойла, ее отперли, внутрь занесли тяжелый деревянный стол, бочку воды и жаровню. Она предназначалась для того, чтобы раскалять в ней клещи и прочие инструменты для того, что отец Рикон деликатно называл «поиском истины», но Дойл сразу же велел поставить ее поближе к столу и сел так, чтобы почти прикоснуться к ее горячему боку больной ногой.
Райта приволокли – его еще не допрашивали, но уже как следует избили. У него заплыл глаз, на щеках воспалялись кровавые следы ударов чем-то тяжелым, наверное, железной перчаткой.
– Оставьте, – велел Дойл, когда Райта начали приковывать к стене.
Он часто так делал – оставлял подозреваемому видимость свободы, хотя бы такую жалкую, как отсутствие кандалов. Это мешало особо упрямым идти на принцип и сопротивляться до последнего – хотя бы потому что они в глубине души понимали: каким бы страшным ни был допрос, все может стать еще хуже.
Райт поднял голову и посмотрел, но без того вызова во взгляде, который так разозлил Дойла. Сейчас это был взгляд напуганного и уставшего человека – никакой звериной ярости.
– Итак, – произнес Дойл, разглядывая Райта, который пытался встать на трясущихся ногах, – Тони Райт, замковая стража. Успешно показал себя в последней военной кампании, после этого два года служил королю Эйриху в Шеане. А вчера совершенно нелепым способом попытался застрелить меня из арбалета. Зачем, Райт?
Райт прищурился и выдохнул:
– Вам все равно не понять. Отрубите мне голову – и дело с концом. Вы – отродье темных сил. Надо было вас попробовать пристрелить.
Дойл облизнул губы рассмеялся:
– Прости, Райт, – сказал Дойл, напрягаясь и вставая с места, – но это звучит совсем неубедительно. Ну же, ты устал, тебе больно. Достоверности ни на грош. Зачем ты в меня стрелял?
Несколько мгновений Райт стоял, выпрямившись и почти на голову возвышаясь над Дойлом, а потом повалился на колени и закрыл руками лицо. Его плечи затряслись, и он сумел выдавить:
– Милорд, они заставили меня.
Дойл прислонился к столу, сложил руки на груди и принялся ждать. Лжет он или говорит правду – будет видно. Но это звучало интересно и, пожалуй, опасно. Не было ничего хуже покушений, за которыми стояли какие-нибудь «они».