Сколько стоит корона - стр. 41
Она широко призывно улыбнулась, демонстрируя полный набор здоровых белых зубов, и вдруг побледнела – Дойл пошевельнулся, и его горб стал заметен.
– Ваше высочество, – пробормотала она невнятно.
– Милорд Дойл, – поправил он. – Это более чем достаточно. Особенно для постели.
Отработанным движением она потянула за ленту на корсаже, и лиф платья сполз вниз, сбившись некрасивым комом на талии и обнажив полные груди с большими грубыми сосками, даже отдаленно не похожие на те, которые ему снились. Широкие плечи и эти груди отчетливо выдавали в девице простолюдинку. Профессия избавила ее от необходимости пахать и сеять, но кровь брала свое.
Почти безразлично Дойл стянул с себя рубаху, бросил на девицу короткий взгляд и невольно почувствовал, что ее отвращение возбуждает. Так было не всегда. Раньше – он хорошо помнил – все желание пропадало начисто, едва он улавливал этот оттенок омерзения в женских глазах.
– Поверь, – сказал он спокойно, – мое уродство никак не влияет на то, что у меня в штанах.
Девица разделась окончательно, а Дойл понял, что так и не спросил ее имени – но, в конечном счете, оно его совершенно не интересовало.
Она была скучна, скучнее Святейшей книги. Но она была живой, двигалась, пахла женщиной, ее глаза – такие же скучные, как она сама, – на какой-то миг подернулись пленкой и увлажнились и даже стали напоминать другие – зеленые и как будто светящиеся изнутри.
Одевался Дойл в одиночестве – девица получила лишнюю монету за труды и была выставлена за дверь. Кажется, он подзабыл, почему прекратил посещать заведения, подобные дому мадам Зи – потому что его начало тошнить от этих девиц и баб, которыми можно было пользоваться так же, как пользуются кубками, когда хотят пить.
Пожалуй, только однажды он встречал женщину, которая воистину продавала наслаждение – брала дорого, но отдавала больше. Ее привели к нему в последние месяцы войны в одном из гарнизонов под столицей Остеррада. И хотя у нее был на скуле лиловый синяк, а роскошные темно-каштановые волосы были опалены огнем, она держалась с таким достоинством, которому могла бы позавидовать королева. Ее привели как пленницу, а она только дернула бровью и назвала цену за свои услуги.
– В противном случае, уважаемый синьор, – заявила она, – можете сношаться хоть со мной, хоть вот с тем кувшином – уверяю вас, разницы не заметите.
Он швырнул ей кошель с золотом, а наутро всерьез задумался о том, чтобы забрать с собой после окончания войны. Не забрал – в тот же день ее насквозь проткнуло стрелой.
Дойл мотнул головой, подтянул к себе сапог, но не надел и растянулся на кровати. Теперь, когда напряжение в паху не отвлекало, он мог серьезно подумать о том, что произошло накануне – и о том, что делать дальше.