Сколько стоит корона - стр. 36
Файнс хотел было что-то еще сказать, но не осмелился. По его команде бьющегося в припадке не то злобы, не то ужаса Райта поволокли к карете, которую Дойл предназначал для леди Харроу. Те, кто не был занят им, рассредоточились по периметру рощи и снова стали незаметными.
Все заняло не больше двух минут. Два выстрела, смерть, просвистевшая в полупальце от виска, крик испуганной женщины, спасшей его жизнь, арест стрелка – и снова тишина. Только клекотуны, до этого изредка посвистывающие на свой неповторимый лад, замолкли.
Дойл спустился к леди Харроу. Она сидела на широком сухом камне возле водопада и белым платочком стирала грязь с темного подола. Издалека она казалась безмятежной, но подойдя ближе, Дойл увидел, что у нее трясутся губы, а пальцы едва слушаются.
Он присел рядом с ней и сказал:
– Оставьте платье. Я прикажу доставить вам двадцать новых.
Она нервно хмыкнула, но еще крепче вцепилась в платочек.
– Я вдова, милорд. Мне не пристало иметь больше трех платьев.
Дойл опустил голову и ничего не ответил. Он измышлял проверки, провокации, но все вышло проще. Два выстрела, испуг – и ни одной вспышки магии, ни волшебного щита, ни превращений. Единственное, что отличало в тот момент леди Харроу от обычной женщины, это не магия, а смелость и скорость реакции. Если бы она не увидела летящую стрелу, Дойл был бы мертв.
Он перевел на нее взгляд. Она уже перестала вытирать грязь и теперь просто мяла посеревший платок.
– Леди Харроу, – произнес он, – я должен поблагодарить вас. Полагаю, что…
Она слабо улыбнулась и быстро сказала:
– Нет, не совсем. Я видела полет стрелы, она не убила бы вас, только ранила. Но…
– Но я рад, что этого не случилось, – сказал он. – Поэтому должен выразить свою благодарность.
Леди Харроу выпустила из пальцев кусочек ткани, стянула кружевную перчатку и протянула ему руку. Дойл коснулся ее – кожа была прохладной, сухой и тонкой, а вся ее ладонь могла целиком поместиться в его ладони. Она сжала его руку и тут же вскочила и отошла.
– Простите, милорд.
– Стоит позвать вашу служанку, и я доставлю вас домой, леди Харроу, – сказал Дойл прохладно и очень спокойно, надеясь, что тон голоса не выдаст его волнения. Это короткое прикосновение взбудоражило его сильнее, чем недавняя опасность.
– Я… – она прикусила губу, – я приехала одна, милорд.
– Неразумно, – заметил он. – Столица не так спокойна, как мне бы этого хотелось.
– В таком случае, две женщины ничуть не лучше одной, – пожала плечами леди Харроу.
Дойл встал с камня, не обращая внимания на то, что колено вспыхнуло болью значительно более сильной, чем обычно, и, чуть поколебавшись, предложил ей опереться на свою руку – правую, разумеется. Она поправила манжет и вместо того, чтобы коснуться подставленного локтя, едва ощутимо оперлась на левую увечную руку. Дойл почувствовал что-то на грани желания и восхищения. Немногие отваживались дотронуться до столь заметного признака его уродства.