Скобелев, или Есть только миг… - стр. 25
– И за это вы его подстрелили, – уточнил Константин Петрович. – Теперь кое-что для меня становится ясным. Кстати, как вы умудрились столь аккуратно попасть в него в кромешной тьме?
– По чистой случайности.
– Чересчур уж она чистая, – усмехнулся Кауфман.
Он помолчал, походил по кабинету, заложив руки за спину. Потом остановился перед ротмистром. Сказал, глядя в глаза:
– Я послал два дозора по обе стороны от тех колодцев. Один из них вернулся вчера и доложил, что действительно обнаружил хивинский отряд численностью до полутысячи сабель. Отряд боя не принял и скрылся за барханами. – Он помолчал. – Вы наблюдательны, Скобелев, и умеете делать правильные выводы из своих наблюдений. Полагаю, что вы продолжите семейную традицию, но не в моей армии. Распишитесь у адъютанта в получении вами моего письменного приказа и незамедлительно исполните его. Ступайте, ротмистр.
Скобелев четко повернулся кругом, пошел к дверям.
– За отлично проведенную рекогносцировку я представил вас к чину подполковника, – неожиданно добавил Константин Петрович. – Прошу передать мой поклон вашему батюшке.
– Благодарю, ваше превосходительство! – весело гаркнул Скобелев.
– Счастливой службы, полковник[23], – улыбнулся генерал-губернатор.
Глава третья
Для сдачи дел Скобелеву требовалось от силы полтора-два часа: он был всего лишь приписан к оперативному отделу для выполнения отдельных поручений. И тем не менее Михаил Дмитриевич до конца работы просидел в штабе, не только просматривая все донесения дозоров, касавшиеся передвижений хивинских и кокандских регулярных отрядов, но и старательно выписывая все донесения в приобретенную после разговора с есаулом Серовым книжечку с аккуратным указанием, когда именно происходили эти встречи и куда именно двигались обнаруженные дозорами отряды. Только после этого он направился к князю Насекину с приглашением на прощальный ужин.
Князь был очень расстроен внезапным отъездом друга, хотя изо всех сил скрывал это. Он трудно сходился с людьми, друзей его можно было перечесть по пальцам, был весьма застенчив от рождения и всегда неуютно чувствовал себя в обществе, в котором отсутствовала привычная для него атмосфера.
Он вдруг становился неприятно язвительным и демонстративно отстраненным, хотя по натуре был добрым и отзывчивым человеком. И даже любимая работа, которой он отдавался всею душой, казалась ему тогда ненужной, тягостной и нудной.
– Когда и где мы еще встретимся, Мишель? – с улыбкой спросил он, но горечь этой улыбки скрыть ему не удалось. – И увидимся ли вообще?
– Непременно увидимся, Серж. Непременно скоро и непременно в Туркестане. У меня – предчувствие, дружище!