Склерозочка моя - стр. 9
***
Ирина сидела в кухне, как мы её оставили. Утомлённо оторвалась от бумаг, откинула локон с бледного лба. Протянула мне для прощания узкую руку: кверху тыльной стороной, как для поцелуя. Очаровательно смутилась: «Ах, простите!». Она не виновата, этот жест передался ей через кровь десятков поколений.
Потом Ирина вскинула виноватые глаза на Арсения.
– Арсюша, прости, ради Бога. Ты увлёкся и забыл: когда мы нанимали через фирму няню, в детской установили видеонаблюдение. Оно до сих пор не отключено, Арсюша. И монитор всё нечаянно подсмотрел, – она недоумённо и беспомощно пожала плечами. Ещё минута, и она начала бы просить прощения за бестактность монитора. – Что это было, Арсюша?..
***
– Леночка, ты потом сама мне скажешь спасибо. Лучшие пелёнки и подгузники для малютки – это ветхое, многажды стиранное постельное бельё – просвещает меня Екатерина Семёновна. – Простыни, наволочки, пододеяльники. Они становятся тонкие и мягкие, совершенно как батист. Для детского тельца самое то.… У меня полные шкафы белья, ещё советского: я раскроЮ его и подрублю вручную. Не вздумай покупать эти ядовитые китайские конверты для новорождённых.
Одновременно Екатерина Семёновна тревожно, трагически кричит Паше:
– Павлик, ты взял для командировки бумагу? Как какую?! Об отказе в трансплантации твоих органов в случае, тьфу, тьфу, какого-нибудь ЧП! Всякое может быть: автобус опрокинется или, не приведи бог, ещё что случится. Ты точно заверил отказ у нотариуса: что ты категорически против, чтобы у тебя изымали органы для пересадки? Вчера в новостной ленте показывали…
– Мама, это у тебя уже переходит всяческие границы. Это паранойя…
Паша уезжает на три дня на областную конференцию эскулапов. Он становится передо мной на колени и нежно, благодарно целует меня в выпуклый живот. Обкладывает его ладонями и прижимается ухом.
Я мысленно сжимаю зубами невидимый твёрдый предмет. Зубная эмаль скрипит и крошится на Пашину лысину. Ему слышится, что я произнесла сквозь зубы какое-то отрывистое нецензурное слово.
– Ты что-то сказала?
– Ничего. Тебе показалось.
Паша, чистая душа, приникает губами к моему пузу, что-то шепчет своему Палычу. Мы уже знаем, что родится мальчик.
Мы вместе перелистали именник. Под моим руководством Паша, по собственной инициативе, выбрал нашему будущему сыну имя Арсений. Оно ему понравилось своей особенной, необыкновенной красотой и мужественностью. Екатерина Семёновна подвигала пятачком, будто что-то унюхала, но промолчала.
Паша стал твёрже, когда узнал, что скоро станет отцом. Екатерина Семёновна смягчилась, узнав, что скоро станет бабушкой. Вон даже паранойю и Арсения проглотила молча.