Скиталец - стр. 22
– Хотел предупредить тебя, Мэт, чтобы ты не высовывался.
– Слышь, Мурат, там, на парковке подстава была! Я не в теме, кто и зачем, но траблы мне нах не впёрлись, можем порешать, – говорит, взволнованно, Матвей.
– Базара ноль, кто-то кинул. Но я не об этом тру. Слушай, тот мужик ведь стрелять начал. Пацаны говорят, что раза три шмальнул.
– Не считал я, хэзэ.
– Этот ушлёпок – коммерс какой-то – тоже не в теме был, психанул и расчехлил волыну. И реально накосячил: короче одна пуля срикошетила и попала в пузо прохожему. Мужичку реально не свезло, приехал собрать мебель, а в итоге забрали его. В морг.
– Иди ты? – Матвей побледнел.
– Загнулся от потери крови. Менты коммерса скрутили, пацанов допросили и успокоились. Коммерс заяву накатал, но копы попросили его быть благоразумным и заявление забрать. Все знают, кто твой батяня. – Матвею почудилось, что Мурат хихикнул.
– И что дальше?
– Отличный вопрос, Мэт. Тут такая тема… в общем, накосячил-то коммерс, но расхлёбывать тебе. Ко мне попали кадры с камер видеонаблюдения, с тех, что на парковке. На них твой фэйс и прикид, а потом видно, как вы расхерачиваете тачку и, когда коммерс начинает палить во все стороны, валите, поджав хвост. – Мурат берёт паузу и договаривает: – Расклад такой, гони пять лямов, или я публикую эти кадры, и тогда капец твоему каналу. Доходчиво?
– Нафига, Мурат? Мы ж вместе лавэ мутим! Тебе не резон меня гасить!
– Ой, бля, перестань пороть чушь! У меня одних тик-токеров и лайкеров три хауса, ещё блогеров штук пятнадцать. Ты не уникален, Матвейка. К тому же Виталика повязали, «КПХ» скоро накроют, и твой контент заляжет мёртвым китом на илистом берегу северного моря. – Пауза. – Короче, пять лямов в течение недели, осознал?!
– Нет у меня бабла!
– Тачку продай. Хату. Ну, или выходи на пенсию, – говорит Рустам.
– Кто был этот мужик? Который погиб? – вдруг спрашивает Матвей.
– Ой, да не похер ли вообще?! Неделя! Всё, хаер13! – Рустам отключается, и повисает тишина.
В висках Матвея тут же разрывается фугас, начинается головокружение, и давно переваренный обед просится наружу. Матвей падает на газон; грудь сдавливает, ноют лёгкие и желудок, хочется плакать и блевать. Смерть прошла рядом с ним, пуля могла угодить в спину или в его приятелей, но немыслимым образом вспорола живот совершенно непричастному человеку. Матвею дурно; неуклюжая и бессмысленная гибель коснулась его, но помиловала, решив прийти позже. Матвей смотрит на сарай, тихий и тёмный, затем заглядывает в щель между досками. Уродец сопит под брезентом, виднеются его торчащие из-под ткани тощие щиколотки и ступни. Невозможно бросить уродца в лесу и надеяться, что он как-то выживет. И немыслимо разом всё потерять. Матвей перезванивает Рустаму и просит отсрочку, уверяя, что через месяц он выдаст сенсацию, покруче Уотергейтского скандала и связывает будущий эксклюзив с Ярушевским. Рустам всё-таки соглашается, хотя понимает, что Матвей юлит и потому поднимает ставку до десяти миллионов. Матвей, скрепя сердце, соглашается. «Что ж, удачи тебе, рисковый человек, – говорит Рустам с насмешкой в голосе, – ис-саляму алеком