Скиталец - стр. 10
Мать отвлекается от книги, переваривает вопрос и, нахмурившись, тоже спрашивает:
– Это ты про ту, которую этот ковбой недобитый устроил? В шляпе-то? Ну, помню.
– У тебя друзья там никакие не работали?
– Какой там, работали! Этот американец согнал китайцев миллиона два, а местные торгашили только. Твой папаша, кстати, туда влез и что-то там одно время даже курировал. Что конкретно – не знаю, не спрашивай.
Она допивает свой джин и собирается уйти, но говорит:
– У Виолетты день рождения на следующей неделе, она приглашает нас с тобой.
– Прикалываешься? – смеётся Матвей.
Мать, улыбнувшись, скрывается за скрипучими дверями мрачного кабинета, звонко печатает на клавиатуре, кому-то звонит, и когда разговор их переходит на повышенные тона, плотнее закрывает дверь.
>>>
В полночь Матвей слышит гравийный хруст от медленно подъезжающей машины.
Такси уезжает, оставив у калитки пассажира, долговязого оборванца с растрёпанными тёмными волосами. У этого человека потерянный вид, ему хочется скрыться, спрятаться, забиться под камень или улечься в сточную канаву. Помедлив, мужчина подходит к звонку, но Матвей, в одних трусах выбравшийся на лоджию, его останавливает:
– Ты кто такой, блин?!
– А ты кто такой?
– Слышь, мужик, ты охерел?! Вали отсюда пока я собак не спустил!
– Не гони, в доме нет собак.
– Проверим?!
– Пацан, ты Матвей что ли?! Мамка спит твоя? Разбуди!
– Ты кто, блядь, такой, я спрашиваю?! Я тебе глаз прострелю, если полезешь!
Появляется мать, на ней кардиган и спортивки. Она впускает мужчину, обнимается и о чём-то спрашивает.
– Ма, кто это?
– Брат мой, Слава. Иди в дом, простудишься.
Слава выглядит усталым, но счастливым. От него воняет кислым потом и затхлым автобусом, ещё дешёвыми сигаретами. Матвей морщится, но быстро привыкает, и вообще этот взъерошенный мужик не вызывает у него неприязни.
Мать собирает на стол, кипятит чайник; Слава принимает душ. Его шмотки она отправляет в корзину для стирки, наспех взбивает омлет с луком и просит Матвея спуститься в подвал и принести вяленого мяса.
В первом часу ночи они садятся за стол, но мать не притрагивается к еде, только выпивает, зато у Славы аппетит зверский, и он не оставляет ни крошки. Запивает всё минералкой, но с вожделением косится на пузырящийся в стакане матери джин.
– Откуда ты вылез, дядя? – спрашивает, наконец, Матвей, прервав абсолютно бестолковую болтовню близких родственников.
К слову, они, в самом деле, трепались, о чём попало: про то, каким большим стал её сын, как обветшал их фамильный дом, про общую знакомую, которая до сих пор ходит в девках, и соседского пса, отказывающегося помирать.