Сказочные самоцветы Дагестана - стр. 7

– Этот Мелик-Мамед такой же, как и его отец! Бродит по горам, точно ему в родном ауле и дела нет!

Мелик-Мамед услыхал это и вернулся домой.

– Милая матушка, – спрашивает он, – кем был мой отец? Стыдно мне без дела жить. Я хочу перенять его ремесло.

…Мать не хотела, чтобы сын стал охотником, и сказала:

– Твой отец был пахарем, Мелик-Мамед. Мелик-Мамед попросил у соседа сошку-пуруц, впряг своего осла и давай пахать. Борозды у Мелик-Мамед получаются кривые, с огрехами, пуруц то зароется в землю, то подпрыгивает и, знай себе, скрипит да сердится:

Люди проходят и смеются:

– Этот Мелик-Мамед – такой же, как и его отец. Бродил бы себе по горам, а наше дело – ему не дело!

Мелик-Мамед вернулся домой и снова допытывается:

– Милая матушка, кем был мой отец? Я хочу перенять его ремесло.

Мать не хотела, чтобы сын был охотником, и сказала:

– Твой отец был угольщиком, Мелик-Мамед. Мелик-Мамед взял топор, пошёл в лес, нарубил веток, свалил их в яму, поджёг, засыпал землёй, любуется, как клубится дым. Глядь, – а в дыму, прижатая ветками, задыхается живая зелёная змейка.

Мелик-Мамед разбросал землю, выручил змейку. Пока возился, ветки затрещали в огне, рассердились, запыхтели:

Ветки сгорели, осталась одна зола, люди проходят и смеются, а Мелик-Мамед и не видит никого, и не слышит ничего – выходил-таки зелёную змейку.

Поблагодарила его змейка, юркнула в свою норку и сейчас же вернулась с колоском змеиного мятлика.

– Съешь, – говорит, – эту травку, Мелик-Мамед. Мелик-Мамед съел и даже вздрогнул от удивления, – столько на него нахлынуло сразу криков, шепотов, шума, слов, каких он до того и не знал.

– Ах, сорвите меня, сорвите меня! – шелестела трава под ногами Мелик-Мамеда. – Я веселю людей, я успокаиваю боль в пояснице.

– Что ты хвастаешься, огуречная травка, – крикнула с лесного болотца кувшинка, – я нужнее тебя, я помогаю человеку петь!

– Не болтайте глупостей, – зашумела лещина, – человек с золотым хохолком понимает нас.

– Чивик, чивик! – защебетали птицы. – Мелик-Мамед понимает язык птиц!

– Мелик-Мамед говорит по-звериному, – подхватили звери. – Мелик-Ма-мед теперь ближе к нам, чем его отец.

Мелик-Мамед поспешил домой, чтобы спросить у матери, кем был его отец, и вдруг натолкнулся в саду на старый отцовский лук. «Дзинь-динь», – зазвенела тетива.

Тут Мелик-Мамед сразу догадался, кем был его отец. Он схватил лук, нашёл стрелы и стал таким же искусным охотником, каким был и его отец. От одной песни тетивы его лука звери и птицы замирали, как завороженные.