Сказочник - стр. 8

Я снова невидим.

Косари в вестибюле здороваются со мной – их здесь полно, многие приписаны к дому страданий навечно и находятся на постоянном дежурстве. Я отвечаю небрежным кивком. Они меня видят как призрака, и кто-то раскрывает рот в удивлении. Согласен, исключительно странное шоу: существо в чёрном развевающемся плаще и ковбойской шляпе, с маской на лице тащит в правой руке прозрачный пластиковый пакет с чипсами, шоколадом и баночкой пепси. Чокнутое зло-сладкоежка, ага. К счастью, я обладаю полезной способностью делать предметы невидимыми своим прикосновением (на время, увы, не навсегда), иначе было бы чрезвычайно сложно проникать сквозь стены. Представьте себе утренний разговор ошеломлённых врачей:

– Ты слышал, за больным Петровым ночью Смерть приходила?

– Слышал, конечно, и даже видел. Она в стене застряла – вместе с чипсами.

Так что, ну на фиг такое счастье. Косари не задают вопросов, зачем я здесь. Во-первых, у меня тут куча работы. А во-вторых, если бы и знали, это совсем не их дело.

…Я материализуюсь в его палате ровно в полночь. Он ждёт, и только делает вид, что спит. Руки поверх одеяла, сиплое дыхание, глаза блестят в темноте. Едва завидев меня у изголовья, Илья мгновенно отбрасывает одеяло и садится на кровати:

– Давно уже пора, – недовольно говорит он. – Слушай, ты сегодня опоздал!

– Извини, – смущённо оправдываюсь я. – Дел выше крыши… приехал, как только смог.

– Ладно, проехали, – меняет он гнев на милость. – Надеюсь, пепси принёс?

Я молча протягиваю пакет. Мальчик вскрывает банку, и… дальнейшее напоминает сцену с обезумевшим от жажды бедуином, наткнувшимся на оазис после недели под палящим солнцем. Содержимое банки исчезает за долю секунды: не делая паузы, он хватается за вторую – и её постигает та же участь. Остатки газировки шипят, словно змея в агонии. Да, современные корпорации волшебно трахнули человечеству мозг.

– Ты хоть имеешь представление, из чего состоит эта бурда?

Илья осторожно ставит пустую жестянку на тумбочку. Облизывает губы.

– Какая мне разница? Я ведь всё равно умираю, правда?

С ним нет никакого сладу – как с любым современным ребёнком. Клянусь своим «мустангом», дай мне волю, я работал бы сугубо с душами взрослых. Они пугаются, впадают в оцепенение, ими овладевает апатия, – а с флегматиками, исповедующими индуизм и буддизм, изначально никаких сложностей. Дети… хм, они не чувствуют страха. Смерть – это игра, вроде как понарошку… Мало кто в детстве принимает меня всерьёз. Спросите любого ребёнка – он с несокрушимой уверенностью заявит, что никогда не умрёт. Смерть – часть страшных сказок, из которых складывается жизнь. В сказках же принц всегда женится на принцессе, а не умирает в палате для неизлечимо больных, обколотый обезболивающими. Но буду откровенен – наглость пацана бесит. Пожалуй, лишь единожды меня сумел так разозлить один мужик в Боснии, за двое суток 17 раз (!) переживший клиническую смерть