Сказки Волчьего полуострова. Король на площади - стр. 42
А после прихода основных сил с Риста и снятия осады их уже связало боевое братство.
Эмма сидела, подперев подбородок кулаком с зажатой в нем кистью, сияла глазами. Слушала. Он задел взглядом светлую косу, свернутую узлом на затылке, вспомнил:
– Кстати! Там ведь была его дочь!
Эмма моргнула.
– Дочь? Так ты видел… Хельгу?
– Ну да, так ее звали.
… Он не поверил своим глазам, когда заметил среди волчьих солдат статную вооруженную девицу в мужской одежде. Когда князь небрежным взмахом руки обозначил: «Дочка моя», не поверил еще и ушам. Тащить в осаждаемую крепость женщину, собственную дочь и наследницу!
– Вот тебя бы отец взял с собой на войну?
Эмма задумчиво покачала головой.
– Мама запрещала. Не скажу, что я сейчас об этом жалею. Но не уверена, что пожалела бы, если б мне довелось повоевать.
Да. Если бы тебя не убили и не покалечили. Он глядел на вновь взявшуюся за кисть художницу, пытаясь представить ее (округлые линии фигуры, мягкие губы, белая нежная кожа) там, на Пике Отчаяния. Выходило не очень.
… А Хельга сражалась как солдат. Как два солдата. В конце штурма в нее была влюблена половина его собственного отряда – то есть уцелевшая половина. И когда Ристу понадобилась королева, король взял ее из семьи Рагнара Бешеного, не глядя и не сомневаясь. Кто же знал, что у девицы будет на то свое собственное, отличное от отцовского и силверовского, мнение…
– И все-таки женщине на войне не место! – закончил он решительно.
– О да, – сдержанно согласилась Эмма. – И у мольберта тоже. Мне говорили: вот выйдешь замуж, нарожаешь детей, забросишь свое малевание…
– Но тебе повезло, – сказал он, не подумав. – Ты вышла замуж за художника.
– Да. Повезло…
Он мысленно выругал себя: вот так ляпнул! Задумчиво откашлялся и увидел, что Эмма посмотрела на него поверх мольберта. Под ожидающим взглядом серых спокойных глаз спросил совсем не то, что намеревался:
– А родители не были против твоего замужества?
– Они о нем и знать не знали, – просто сказала Эмма.
– То есть… как это?
– Вернее, матери я сказала – уже потом. Когда Пьетро умер и я вернулась домой. Отец не знает до сих пор.
– А если бы узнал тогда?
Эмма серьезно обдумала его вопрос.
– Наверное, отвесил бы мне затрещину. Ну может, поколотил Пьетро – за то, что задурил голову его девочке. А потом смирился бы.
Получается, беглая невеста Силвера – не единственный пример неповиновения родителям молодых волчиц… то есть девиц? Он задумчиво почесал давно не бритый подбородок. Может, и не стоит расстраиваться, что королю не досталась такая же строптивая невеста?