Сказки Волчьего полуострова. Король на площади - стр. 26

– Что такое?

– Просто любуюсь, – легко отозвался он.

– А теперь просто закрой глаза и усни!

– А ты снова будешь меня рисовать? – невинно осведомился Кароль.

– Так ты притворялся?!

– Не все время. Да и, – он показал на разбросанные по кровати наброски, – трудно было не заметить. Скажи, Эмма, а что во мне тебя так заинтересовало? – Я нахмурилась, и он уточнил с улыбкой, взмахом руки обведя свое лицо: – Я имею в виду – во внешности?

– Трудно сказать так сразу.

– Но мы ведь никуда не торопимся, а? Приглядись, подумай как следует!

Кароль даже учтиво, издевательски учтиво подтащил кресло впритык к кровати и сложил на животе руки. Выжидательно поднял брови.

Я поразглядывала его пару минут – улыбка Кароля становилась все шире. Произнесла задумчиво:

– У тебя интересное лицо… Хотя красавцем тебя не назовешь, уж извини… – (Кароль иронически поклонился.) – Этот длинный нос… слишком тонкие губы…

Я подалась вперед, рассматривая его. Все с той же готовностью Кароль подвинулся ближе.

– … всё искупает четкость линий.

Забывшись, я взяла его за подбородок. Повертела из стороны в сторону. Кароль удивился, но послушно продемонстрировал мне профиль слева и справа. Я провела кончиками пальцев по его лицу, наслаждаясь отличной лепкой скул и челюстей.

– Ты просто просишься в камень или бронзу!

– Какая жалость, что я еще не помер! Можно заранее заказать тебе бюст на свою могилу?

– … улыбка хороша, да, но она – прием наработанный.

«Причем иногда еще и запрещенный», – добавила я про себя.

– Глаза…

Оказывается, у него очень длинные ресницы, пусть и не столь темные, как волосы. Мама про такие говорила: «на двоих готовились, одному достались». Глаза цвета неуловимого. Серого? Синего? Кажется, они меняют оттенок в зависимости от освещения и от цвета одежды. Или от того, насколько близко в них смотришь…

Его губы шевельнулись:

– Что – глаза?

И я пришла в себя. И обнаружила, что моя ладонь по-прежнему лежит на его щеке. Что лицо его так близко, что наше дыхание смешивается. А смех напрочь исчез из темнеющих глаз Кароля.

Я отдернула руку и отодвинулась. Надеюсь, не со слишком неприличной поспешностью.

– Глаза… – я откашлялась. – Глаза тоже хороши.

Он откинулся на спинку кресла, задумчиво подергал себя за мочку уха.

– То есть ты от моей ослепительной внешности не в восторге… А делать комплимент глазам мужчины как-то неприлично, нет? Это ведь девушке говорят: «Ах, какие глазки!»

– Я вовсе не делаю тебе никаких комплиментов! – возразила я. По его усмешке поняла, что меня опять дразнят, и сказала тоном ниже: – Просто ты должен понять, что я смотрю на людей несколько… по-другому.