Сказки тысячи ночей. Веретено - стр. 28
В горах протекала небольшая речушка, вдоль которой мы шли, чтобы не надо было нести с собой воду. В какой-то момент речка резко сворачивала на юг, а нам надо было идти на восток, так что мы решили перейти ее. Как только мы ступили на противоположный берег, стало ясно, что мы дома.
Тарик, прявший больше остальных, закашлялся так сильно, что упал на колени, а на платке, который дала ему Арва, осталась кровь. Сама Арва довольно быстро оправилась от кашля и устояла на ногах, хотя и пошатнулась так, что Сауду пришлось обхватить ее за плечи. У меня же снова разболелась голова, не дававшая о себе знать с тех пор, как мы спустились с вершины и воздух стал менее разреженным. Впрочем, я тоже устоял на ногах.
– Давайте сюда свои веретена, – скомандовал Сауд. – Сейчас же.
Тарик, даже не подумав возразить, молча принялся рыться в рюкзаке, пытаясь прийти в себя. Арва достала оба своих веретена, доставшиеся ей от матери и отца, которого она никогда не видела, а я достал свое.
– Ты их сломаешь? – спросила Арва, протягивая Сауду свой инструмент. В ее голосе не было грусти или страха – только готовность принять любое решение.
– Нет, – сказал Сауд. – Я просто буду их хранить.
Все это время в горах и многие годы до этого он каждый вечер сидел с нами у костра. Он знал, что это происходит механически: как только мы усаживаемся, у нас в руках появляются веретена и шерсть. Даже я так делал, а ведь мое отношение к прядению было весьма неоднозначным. Он знал, что наши руки помимо воли тянулись к работе, и, если бы веретена остались у нас, мы бы обязательно начали прясть.
– Королевский указ был написан, чтобы защитить всех нас, а не только Маленькую Розу, – сказал Тарик, глядя, как его веретено исчезает в сумке Сауда.
– Может, и так, – согласился я, – но все равно он изгнал наших родителей, чтобы спасти свою дочь. Я не готов так легко это простить. А ты?
– Нет, – ответил Тарик, но без особой убежденности. Он все еще не мог отвести взгляд от рюкзака Сауда. – Должно быть, магия усилилась с тех пор, как наложили проклятие. Наших родителей оно поражало не так быстро, даже сразу после дня рождения принцессы.
– Вы как? – спросил Сауд, закидывая рюкзак на плечи. – Готовы идти дальше?
По правде сказать, телом я был готов, но разум мой впервые четко осознал, что за болезнь убивала мою мать. Она всегда скрывала это от нас, даже когда отец Тарика, а вслед за ним и мать Арвы умирали в пустом шатре. Она никогда не позволяла нам увидеть всю мощь болезни, прочувствовать сковывающий легкие страх. Теперь же я чувствовал его в собственной груди, а взглянув на Тарика, увидел, что его плечи все еще судорожно вздымаются.