Сказки тридевятого округа - стр. 78
Когда ему предложили контракт на устранение начальника строительства, он согласился, несмотря на предупреждение. Заказчик не скрывал, что заказ трудновыполнимый, поэтому и платил больше, чем обычно за устранение чиновника высокого ранга. Риск был велик, и он интуитивно понимал, что от данного контракта следует отказаться, найти подходящий предлог и отказаться! Но сделать этого не мог. Заказчик недвусмысленно дал понять, что, учитывая его почтенный возраст, он хотел предложить данный контракт более молодому исполнителю, но, принимая во внимание опыт и былые заслуги, остановил выбор именно на нём, на Томато Барзини. Это было лестно, и Томато согласился. Он даже отказался от положенного в таких случаях аванса. – Если всё пройдёт гладко, то по возвращению получу всю сумму сразу, – сказал он удивлённому представителю Заказчика. – А если не повезёт, то мне тогда деньги будут не нужны!
– Да Вы, сеньор Барзини, оказывается, ещё и философ! – подивился представитель Заказчика.
– Нет! – замотал седой головой Томато. – Философ предполагает, а я всегда рассчитываю точно. Я трезво мыслящий человек, сеньор, поэтому и дожил до седых волос.
– Для исполнения заказа Вам что-то потребуется – оружие, связи, план местности? – поинтересовался представитель Заказчика.
– Оружие у меня имеется, я всегда работаю только со своим «инструментом», местоположение и устройство резиденции Романова уточню на месте, а связи мне не нужны. В этом деле мне, кроме моего племянника Цуккини, других помощников не требуется.
– Хотите привлечь его в качестве оруженосца?
– Хочу сделать из него первоклассного исполнителя! – жёстко ответил Барзини. – Единственно, что мне от вас нужно, так это конечный срок выполнения заказа.
– Время терпит, – заверил его представитель. – Главное, чтобы на выходе был положительный результат – без сбоев и накладок, так что исполнение по готовности.
После этого они расстались – холодно, без рукопожатий и пожеланий удачи, как чужие люди, в сущности каковыми они и были.
В день выполнения заказа выпал снег. Барзини вырос на юге солнечной Италии и поэтому снег видел редко. Снег казался ему холодным, колючим, и Томато не понимал, чему радуются окружающие его люди. Даже племянник поддался всеобщей эйфории.
– Дядюшка, снег! – кричал юноша, черпая полные пригоршни холодных снежинок.
– Замёрзшая, а потому мёртвая вода, – холодно поправил его Томато.
– Посмотри, он прекрасен! – не соглашался Цуккини.
– Как и всё, чего касается смерть! Ты замечал, какие спокойные и в то же время умиротворённые лица у мёртвых? Это потому, что мёртвые не лгут. Лицо живого человека всегда в движении: он ухмыляется, гримасничает, корчит рожицы и всё для того, чтобы скрыть ложь. Мёртвому человеку уже не надо лгать, лживые образы опадают с его лица, как шелуха, и тогда он становится самим собой. И только после этого сквозь мёртвую плоть проступает истинная красота. Снег – это мёртвая вода, поэтому он и красив.