Сказки, рассказки и небыли Афанасия Барабанова - стр. 9

Среди разных мелодий, хранились в сундучке Эха также импровизации Скрипача, которые умели омолаживать, лечить, возвращать к жизни. И девушка попросила Эхо помочь вернуть её бывшего жениха из небытия.

Эхо, конечно же, согласилось. Ведь мелодии музыканта были так прекрасны, что, слушая их, оно само плакало над лесом, вспоминая свои прожитые годы…

Так Ветер принёс эти мелодии в город, которые обвили собой мраморную статую заколдованного музыканта, и тот ожил на своём пьедестале.

…На следующий же день, на вопросы полицейских и журналистов Скрипач отвечал, что всё это время путешествовал по Германии и давал концерты в разных её землях.

Возвращение знаменитого музыканта было самой большой радостью в Рейнбурге. Правда, вернуться в свой старый дом ему не позволили и вещи забрать не разрешили – музей, всё-таки. Пришлось возвращать через суд. И сквер имени Скрипача тоже переназвали: «Сквером скрипичных мелодий», в котором стали устраивать конкурсы юных скрипачей.

А на следующий день музыкант сыграл… (нет, не концерт!) свадьбу со своей невестой!

Власти города тут же захотели поставить ему новый памятник, но на сей раз он был категорически против. Ну, в самом деле, зачем человеку памятник при жизни? Памятник – от слова «память», чтобы помнили. А наш музыкант – вот он! – живой-здоровёхонький.

А пустой постамент так и оставили стоять на месте – мало ли, какой знаменитый человек родится когда-нибудь в Рейнбурге.

Эту историю рассказал Сапожник, до недавнего времени живший в другом городе.

О, это был отменный Сапожник! Не тот, о котором, ехидно говорят: «сапожник», а совсем даже наоборот.

Шил он такую модную обувь, что, те, кто её носил, доставляли удовольствие не только себе, но и всем окружающим. Во-первых, она так и сверкала новенькой кожей! Во-вторых, была очень удобной, то есть, нигде не теснила и не натирала ногу. И, в-третьих, те, кто имел счастье ходить в ней – будто по облаку летали! И слава о нашем Сапожнике разнеслась по всему свету.

…Однажды один король объявил войну королю-соседу.

И надо такому случиться, что как раз перед войной оба военных вражеских сапожника повздорили в пограничном кабачке и застрелили друг друга.

Одни говорили: будто напились они «в стельку», другие – что подрались из-за зависти к мастерству другого, словом, остались две армии без сапожных мастеров.

Слышу, кто-то из вас усмехнётся: дескать, ах, какая потеря для армии! Разве без них пушки стрелять не будут?

– Будут! – отвечу я вам. – Да только пойдёт разок пехота в атаку – и пора на сапоги заплатки ставить. Или – носок в лепёшку, или – каблук всмятку. Да мало ли какие мелочи могут нанести вред самой остроумной военной операции.