Сказки (не) на ночь - стр. 10
– Твою маму бомжи убили, – выпалил Егор.
Теперь он злится на Соньку, ему казалось, что она нарочно его пугает.
Сонькино лицо искривилось, губы задрожали, она с шумом втянула носом воздух и зажмурилась, пытаясь сдержать набегающие на глаза слезы.
– А вот и нет, – прошептала она, – ее нечистый забрал. Теперь она там, и меня с собой зовет. Ко мне приходит. Я вижу ее. И боюсь очень. Мне нужно отнести ей подарок, но я не хочу идти одна. А бабушке нельзя такое говорить, у нее сердце слабое. Она все время говорит, что если умрет, то меня в детдом заберут. А я не хочу в детдом.
Сонька отвернулась от Егора и вытерла ладошкой глаза. И Егору стало ее невозможно жалко, так жалко, что он сам чуть не разревелся.
– Слушай, – сказал он, – а давай я с тобой пойду. Вместе отнесем подарок. Что она вдвоем нам сделает?
– Правда? – Сонька обернулась.
Ее глаза, красные и мокрые от слез смотрели на Егора с таким восторгом и восхищением, что Егор смутился.
– А что такого, – нарочито беспечно ответил он, – принесем подарок, зажжем свечку, потушим и все дела. Ничего она тебе не сделает, я же рядом буду.
Сонька взвизгнула от радости, подскочила к Егору и обняла его. Но тут же испугавшись своей радости отпрыгнула, схватила Лизку на руки и закружилась вместе с ней, громко смеясь. Лизка, напуганная внезапным приступом веселья, испуганно залаяла на руках у Соньки и вырвавшись пустилась наутек.
***
Собака давно перестала копать и носилась вдоль забора. Она звонко лаяла на толстого пожилого мужчину с бульдогом на поводке, стоявшего на автобусной остановке, через дорогу от кладбища. Ни толстяк, ни бульдог не обращали на Лизку никакого внимания.
Егор посмотрел вверх. Туман окутывал железные прутья забора, они казались бесконечными, теряясь в вязкой пустоте. Кованые узоры, соединяющие прутья, выглядели устойчивыми. Егор поставил ногу на завиток, схватился рукой за другой и, медленно переставляя ноги по завиткам, полез вверх. Он не собирался оставаться на кладбище. Он упорно двигался вверх. Холодные прутья обжигали кожу рук, ноги скользили, но, сколько бы он ни старался, прутья не кончались.Егору казалось, что он лезет уже несколько часов, но, глянув вниз, он понял, что поднялся совсем немного. Он хорошо видел собаку: та сидела возле заросшего травой неухоженного могильного холма, и, удивлённо задрав голову, следила за ним. Поймав взгляд Егора, Лизка вскочила, встав напротив потемневшего от времени памятника с большой чёрно-белой фотографией и полустёртыми буквами, виляя хвостом, начала лаять. Руки Егора онемели, держаться за прутья становилось труднее. Он глубоко вдохнул, пытаясь уменьшить дрожь,