Сказки летучего мыша - стр. 5
Взбешенный Шервуд бросился мстить – как умел.
Все эти факты тоже вошли в рапорт.
Но некоторые свои выводы штабс-ротмистр на бумаге не изложил. Более того, даже для себя не стал формулировать их в окончательном виде… Он понял, почему Государь – по тянущейся с 1825 года традиции лично читавший все исходящие от Верного бумаги – дал ход идиотскому доносу. Для пресловутого понимания не потребовалось кропотливо собирать факты и вдумчиво их анализировать, сплетни давно бродили по Царскому Селу и Санкт-Петербургу – Дибич мог бы и ранее услышать их, но жизнь бросала его в последние несколько лет вдалеке от столицы: Польша, Кавказ, дунайские княжества…
Едва ли чувства, испытываемые Его Императорским Величеством к графине Самойловой, могли называться ненавистью. Скорее Юлия Павловна безмерно раздражала Государя… Император, воспитанный в строгих понятиях о нравственности и ни разу не погрешивший против правил чести, никак не мог принять того, что французы называют эмансипэ.
Открыто разойтись с мужем, открыто сожительствовать много лет с давним любовником – и открыто изменять ему с любовниками мимолетными… Для любой другой женщины после такого в высшем обществе закрылись бы все двери.
Но – ближайшая родня императорской фамилии по линии Скавронских, последняя представительница рода, давшего России первую императрицу! Юлию Павловну продолжали принимать в свете. Более того, продолжали съезжаться к ней в «Графскую Славянку» – в основном молодые представители самых аристократических семейств…
Свободному образу жизни графини завидовали. Восхищались ею. И – аккуратненько, осторожненько – пытались подражать.
А самое главное – «гнездо разврата» (как однажды поименовал Государь в приватной беседе «Графскую Славянку») – находилось в считанных верстах от Царского Села, от летней императорской резиденции…
Во времена Шешковского или Бирона проблема разрешилась бы просто. Графиня в лучшем случае получила бы с фельд-курьером предписание отправиться на жительство в самое дальнее свое имение, куда-нибудь в Кимры, – и пребывать там до новых распоряжений. Однако времена пришли иные… Государь, последний монарх-рыцарь Европы, не мог подобным образом обойтись с женщиной, но…
Но распоряжения положить под сукно донос Шервуда от него не последовало.
Дело можно было считать законченным, и надлежало отправить в архив бумагу Шервуда вместе с подробным отчетом о расследовании, но отчего-то Дибич не спешил покинуть окрестности «Графской Славянки». Поселился неподалеку, в Антропшинской слободе, арендовав половину дома у тамошнего мещанина Архипова.