Сказки из Тени, или Записки Пустоты - стр. 7

Чахлая старушка – божий одуванчик, одетая в коричневую вязанную кофту, холщовую юбку до пят, и белый шерстяной платок стояла на том же месте, у ее ног ютился большой картофельный куль:

– Кому капусту, свежую капусту, – вещала она.

– А сны, бабушка. Я хотел бы купить у тебя сон. Можно даже просто половину, ту вторую, я был вчера здесь, отдам любые деньги, все, что у меня есть, у меня есть мало, но я отдам все…,– Иван упал на колени и заплакал как ребенок, навзрыд. Как, будто еще не понимая, что в этом мире всего никогда не хватит на всех, и всего за деньги не купишь.

– Ну что ты родиночка, – старушка ласково гладила его взлохмаченные после сна волосы. – Хочешь, капустки возьми, за так. Что же вы все молодые таки горемычные, – бабка вздохнула. А Иван, поднявшись с колен, не замечая больше никого, побрел домой, сжимая в руках подаренный бабкой зеленый вилочек капусты, безнадежно пытаясь вспомнить то название города, то лабиринты улиц, которыми вела его Эльга, в его незавершенном сне, купленном наполовину…

ВОТ ТАКИЕ СТРАННЫЕ СКАЗКИ рассказывал мой учитель русского языка и литературы. Его смерть, как и жизнь не была похожа на сказку. Про его жизнь я знал меньше, чем про его смерть. Даже имя его незримо стерлось из памяти, осталось лишь прозвище, данное ему нами – такими милыми в своей непосредственности и такими жестокими детьми, КИНГ-КОНГ. Большая обезьяна… Мне было тогда всего двенадцать лет, и я мало понимал взрослые разговоры, откровенно мне было на них наплевать, но все что говорилось про КИНГ-КОНГА, было для меня вовсе не безразлично.

– Его жизнь – череда потерь, – произносила громким шепотом учительница истории Эмма Поликарповна Друль, поправляя на своем мясистом носу узкие очки в серебристой оправе.

– Ох, если бы не эти шрамы, – томно вздыхала наша певичка, теребя кудрявый черненый локон на своей пухлогубой, большеглазой головке, Ниночка – учитель пения. По этой красивой легкомысленной особе вздыхали все ученики старших классов нашей, довольно средней школы. Мне было всего двенадцать, и я еще так мало понимал этот мир, но чувствовал, что даже в этом мире, где все взрослые лгут, а дети ничего не понимают, есть что-то настоящее…, и сколько лет тому, кого хочется назвать другом, совершенно неважно.

Почему я считал Кинг-Конга своим другом?

Вряд ли это легко объяснить… Это, и не нужно объяснять. Просто друг, ты это знаешь, и он это знает. Вы равны. Как я мечтал, чтобы он был моим отцом, кажется, он то же хотел, чтобы у него, когда – ни – будь, был сын, такой как я…