Сказки для Евы - стр. 44
Песенка под полом звучала уже на два голоса, и второй голос Ева узнала сразу – это бабушка подпевала домовому:
Ева тут же бросилась на кухню, где находился люк в погреб.
Айка начисто доела свою праздничную порцию, и теперь умывала нос и глаза чёрными мохнатыми лапами.
Крышка в погреб была уже открыта.
Ева встала на колени и, наклонившись к люку, наполненному тёплым свечным светом, крикнула:
– Ба, ты здесь?!
Песенка смолкла.
А в люке тут же показалась голова Берты:
– Доброе утро! А ты что тут делаешь?
– Тебя ищу, – ответила Ева.
– Лучше бы стол накрыла. Или забыла, что сегодня «чёрствые именины»? Иди, мэйдэлэ, готовь угощенья. У нас дорогой гость.
Из-под её подмышки показалось лицо крошечного старичка: уши врастопырку, белая бородой, глаза, как два василька.
– Привет, кэцэлэ! – (что значило: «кошечка») – сказал ей человечек с грустными глазами и всегда виноватой улыбкой на сморщенном лице.
…Когда Анна появилась в больнице, от окошка регистратуры отошёл молодой мужчина в чёрном блестящем плаще и тёмно-синей шляпе и направился прямиком к ней.
– Анна Павловна Шварц? – спросил он официальным тоном.
Анна сразу всё поняла по испуганным глазам регистраторши Нины Васильевны и гардеробщицы Люси, и её ноги тут же похолодели.
«Проклятая привычка! – подумала она. – И ведь никак от неё не избавиться!.. Это уже, наверное, в крови. Века унижений, смертей и скитаний… Впрочем, избавление, вот оно, совсем рядом! Прощай, Хана! Тебе хана…».
Эти слова сказал ей когда-то Лёня, когда делал предложение:
– Теперь моему сердцу хана, Хана!.. – пошутил он десять лет тому назад.
Тогда в городе стоял такой же июнь, только 1931-го года.
«А теперь хана мне… – горько усмехнулась про себя доктор Шварц. – Сейчас он достанет шапку-невидимку – и…».
Она стала мысленно прощаться с родными. Но вдруг вспомнила, что в этом тайном ритуале всегда присутствуют двое. Один зачитывает приговор, другой надевает на очередную жертву таинственный головной убор.
Анна посмотрела по сторонам – «второго в чёрном плаще» в вестибюле не было. Лишь несколько посетителей да трое больных в полосатых пижамах. А ещё бледные напряжённые лица Нины Васильевны и Люси.
«А может быть, он пришёл по другому поводу, – мелькнул спасительный вопрос. – Проконсультироваться о болезни, например… Тоже ведь люди…».
Ей очень захотелось в это поверить. И по поводу консультации, и в то, что он «тоже человек».
Между тем, незнакомец улыбнулся, приветственно кивнул и заговорил довольно приятным баритоном: