Сказки Белой Горы. Часть IV - стр. 4
Луноход оглядел нежданного гостя с презрительным превосходством и медленно, чеканя каждое слово произнёс:
– Человек, приобретший помятое лицо, не стоит встревать в разговор, не имея понятия о чём идёт речь.
Толстокожий глупый попрошайка и не думал смутиться:
– Что ты мне говоришь? Марата я лучше знаю.
– Которого Шарлотта Корде убила, да?
– Она не убила, а только вену порвала – капельницу ставить не научилась.
Тут на Валерку зашикали все и хотели гнать в шею, но он, поняв, что сморозил глупость, а речь идёт совсем не о бывшем заключенном и неумелой фельдшерице, промямлил:
– Молчу, молчу.
Выдающийся зануда так и остался стоять в проходе – двигаться никто не захотел, а Валерка без добычи покидать обильное застолье не собирался. Следует отдать ему должное, дело выпрошательное он поставил на поток. По одному ему ведомому графику он совершал обход колонии, таская с собой сумку среднего объёма. Хитрозад, хотя и не далёкий умом, он умудрился придумать гениальный трюк: с некоторых пор перестал благодарить за подачки, а напустив на себя оскорблённый вид праведника, недооцененного мещанским быдлом, гордо удалялся. Самое интересное, что на многих это производило впечатление. Он делал семь-восемь шагов с неприступным видом и суровым взором, затем на его лице появлялась ухмылка и он прибавлял шагу, унося ноги с места последнего выпрошайничества.
Костя, разгадавший суть Валерки раньше других, решил его подколоть:
– Вот, что ты всё время ходишь и ходишь по баракам? Тебя уже ходоком кое-кто прозывает.
– Надо же пропитание добывать.
Мгновенно ответив, попрошайка осёкся, чуя что сдал себя с потрохами. Мы с Кучаком переглянулись, а ехидный Костя не успокоился:
– Да уж, весь ты пропитанный…
– Тебе бы всё смеяться. Где с вами разживёшься? Это вы каждый день дефицит уплетаете, а я годами продуктов не вижу.
Его вздорное заявление разозлило даже меня, человека добродушного по сути. Надо же, обирает половину лагеря, жрёт, втихаря, за ширмой, а перед нами устраивает фарс. На реплики и эпиграммы я достаточно скор. Через минуту из моих уст прозвучало:
Не смотри взглядом цепким и хватким
На последний кусок колбасы
За такие, товарищ, повадки
Очень часто страдают носы.
Валерку не пробрало. Он сделал вид, что ничего не понял, стараясь сменить тему:
– Вы о чём-то беседу вели, давайте и я послушаю.
– О, точно, – очнулся Серёга, – юродивый толстячок сбил с толка, ты уж Лёха не отвлекайся.
Луноход для солидности, помолчал десять секунд, мысленно их отсчитав и продолжил:
– О великих я уже рассказал, точнее – наоборот, в общем скоро поймёте. В девяностые годы и, даже в двухтысячные, на юге Москвы, ближе к платформе «Бирюлёво пассажирское», в соседнем доме от меня, проживал дядя Митя Абраменко. Знали его практически все. Рассказы о его деяниях звучали на каждом углу. Их передавали из уст в уста, подобно мифам и былинам. Расцвет его деятельности относится к концу восьмидесятых, началу девяностых годов. Тогда, по малолетству, меня не интересовали его похождения, а когда класса с седьмого-восьмого я стал прислушиваться к байкам о его подвигах, он начал потихоньку сдавать… Суть такова: дядя Митя имел могучий половой орган и латиноамериканскую неутомимость. Девиц в его окружении не наблюдалось – они его побаивались, но табун из полутора-двух десятков дам от 25 до 40 лет присутствовал непременно. Он создал секту. Дуры на него молились, носили на руках, приезжали отовсюду, даже квартиры, по слухам, продавали. Об оргиях шушукались женщины в кассовых очередях, бомжи близ мусорных баков, а уж мужики с восторженным вдохновением фантазировали на эротические темы, подливая водку в пивные кружки.