Сказки Белой Горы. Часть II - стр. 16
Не смотря на дружескую и мощную поддержку церковной общины, её кандидат не дошел… до завершающей части конкурса. Впрочем, это случилось не по причине плохохождения и, даже, не по причине легкой тавтологичности, избыточного созерцательного пережевывания, или заунывной назидательности. Джентльмена с тростью попросту перевели в другую колонию, за многочисленные апелляционные, кассационные и прочие жалобы в любые инстанции, которые он с успехом писал для каждого обратившегося к нему сидельца.
За вечерним чаем последнюю попытку пробиться в лауреаты предпринял Демьян Зажиточный. Он пропел песенку спринтерского темпа собственного сочинения:
Влюбился юный программист
В братову вдову
Провинциальный мир прокис
Я хочу в Москву.
Там рестораны, казино,
Классное жильё,
Бомонд, элитное вино,
Только не моё.
Нет, не бывать тебе Модестом, – резюмировал Кучак, – под такую мелодию только блохам скакать. Возьми в утешение печенку в шоколадной глазури…
После долгих споров и препирательств, когда голова шла кругом от прочитанного, а Кучак уже откровенно перевирал написанное, постоянно зевая, пришли к консенсусу. Свеженький номинант, скорее драматург, нежели романтист Востренький, при некотором участии Летописца, предоставил на суд драму в пяти актах «Судьба завоевателей». Произведение понравилось дерзкими, неожиданными суждениями…
Востренький от приза отказался и Кучак с Летописцем два дня дружно пировали.
2 августа 2020 года.
ЛЮБОВЬ ВРЕМЕН ДЕМОКРАТИИ
14 сентября 2017 года мы с Костей переступили порог девятого барака. Осень ещё робко вступала в свои права. Встретили нас достаточно радушно и распределили, Костю – в компанию таджиков, где он быстро освоился, а меня – к близким по возрасту старикам.
Пожилые джентльмены оказались из одного города и знали друг друга ещё по воле. Сергей Михайлович и Александр Васильевич, больше известные как Амфибрахий и Кучак ничем не напоминали матерых уголовных преступников, да и не являлись ими по сути. Кучак ещё не имел всемирной славы, однако был известен в бараке и, даже, его окрестностях. Амфибрахий же, с его литературной одаренностью и великолепной памятью на цитирование любых произведений, вызывал уважение и восторг целой колонии. С одной стороны, даже жаль, что его так быстро освободили. Сказать точнее мы очень за него рады, но нам сильно не хватает его юмора, энтузиазма и крайне оптимистического настроя в любой ситуации…
Прошли годы. Половина отряда освободилась. И, в предпоследний день своего пребывания (никто об этом не догадывался, даже он сам), Сергей Михайлович обратил наше внимание на кирпичную кладку прибарачной церквушки, точнее церкви исправительной колонии: