Сказка Сердца / Часть 1: Город Осколков - стр. 30
Магистр от неожиданности снова стал рыться в плаще в поисках бумаги из Управления Закона, но охранник схватил его за шкирку и вытащил на улицу. Сам же при этом шагнул внутрь, плотно закрыл дверь и стал закручивать засов вращающимся механизмом. Всё огромное здание затрепетало. Вульфи вскочил и, мотаясь из стороны в сторону, побежал со всех ног по причалу, не очень понимая, что делает. Волны с обеих сторон накатили на колышущиеся платформы, и магистра не один раз накрыло с ног до головы, пока он добрался до полицейской лодки, прыгавшей на волнах. Он поскользнулся на собственном плаще и упал на бетонную плиту, больно стукнувшись локтем. Гигантское здание центральной тюрьмы погружалось под воду, создавая в искусственном озере устрашающий водоворот. Ближние к зданию платформы ходили ходуном, да так, что казалось, что они сейчас оторвутся от причала и сгинут в пучине.
Галахад долго не мог отдышаться и сидел, глупо таращась перед собой и провожая последние башенки, скрывающиеся в толще воды. Поверхность пенилась и не могла успокоиться. И только когда в небе выглянула из-за громады Дворца девятая луна, своим широким диском осветив чёрную воду, заблестевшую и затрепетавшую в её свете, Вульфи встал.
– Буль-буль-буль, прячется тюрьма. Буль-буль-буль, на дворе зима, – пропел он себе под нос, выжимая рукава.
Затем снял плащ и бросил в лодку, с испугом оглядываясь по сторонам, не услышал ли его кто. Туда же он положил рюкзак с куклой и, ещё раз окинув взглядом водоём, окружённый каменной стеной, прыгнул в лодку сам.
Домой он возвращался долго, почти не разбирая дороги. В районе ремонтных доков он увидел маленького деревянного оживлённого без руки и ноги, которого пинали дети с криками:
– Осознала, оживляшка, осознала!
Тот посмотрел на магистра жалобным взглядом, но Вульфи сделал вид, что не заметил бедолагу и лишь ускорил шаг. Старик долго плутал в казармах, не помня, как найти район нового вокзала. Проходя мимо какого-то кабака возле Сердечной площади, он чуть не попал под горячую руку напившихся забывай-воды рабочих с Угольной фабрики. Они были черны, как ночь, и только обезумевшие глаза и оскаленные белые улыбки выдавали в них людей.
Где-то в районе Старого Квартала, спускавшегося и сюда, на нижний ярус, ему пришлось дать большой крюк, потому что всё было перекрыто. Стояла охрана Культа, стража с полицией и устрашающие громады чёрных рыцарей – от них держалась подальше даже толпа любопытных. За их спинами пылали здания и в рупор раздавался уверенный голос, читавший строки из стихотворения Последнего Поэта, пытаясь перекричать забравшуюся на крышу женщину в чёрном, вопившую истошным голосом: