Сказка про Федота-Идиота и Ивана-Дурака - стр. 2
Так и жили.
Часть первая
Глава первая
Не отвергни меня во время старости; когда будет оскудевать сила моя, не оставь меня.
Псалтирь 70.9
Как бы оно было дальше – одному Богу известно. Возможно и доживал бы Царь-батюшка в делах своих царских до конца дней, горя не зная. И сыновья росли бы, не ведая печали, гуляя по полям ромашковым с девицами красными, рыбача и в лапту играя с простым людом.
Да только оказия приключилась вдруг в час неурочный, чего и не ожидал никто, даже сам Его Величество. Влюбился Царь! Влюбился как мальчишка, как отрок бестолковый, как в первый раз! До одурения, до бессонных ночей, до тоски вселенской в душе.
Было Государю на тот момент годков-то ужо почти шесть десятков, да знамо дело – любви все возрасты покорны.
Поехать ему пришлось как-то по делам шибко важным в соседское царство-государство: распри чинить соседи надумали, охальничать да озорничать на границе. Не особо доверяя дипломатам своим, решил Государь самолично нагрянуть во владения соседские, дабы уличить их грозно в нарушении норм да отношений договорённых.
По приезду провели гостя во дворец к Царю тамошнему, усадили за стол с яствами и угощать стали. Такими гостеприимными вражины оказались, что у Царя и запал пропадать начал, и речи свои гневные заготовленные растворяться в голове стали, как воск в купели.
А тут и правитель тамошний вышел – Царь Банифаций. Со стражниками, с дипломатами своими, и с прочей челядью.
Да только не замечал их гость. Рядом с Банифацием узрел наш Царь-батюшка девицу красы неописуемой. Шла она очи потупив, тонкими пальцами ожерелье перебирая, ступая мягко и с достоинством, как и подобает монаршей наследнице.
Покраснел Царь до кончиков короны, засмущался, да так засуетился, что и забыл – зачем визит нанёс.
– Ну, здорово, соседушка, зачем пожаловал?! – спрашивает Банифаций подобострастно.
– И вам не хворать! – отвечает Царь Пантелеймон, а самого уж от волнения колотить начинает так, что держаться сил нет, все дерзкие слова, заранее приготовленные, улетучились, нелепыми показались и неуместными.
– Вот, мимо проезжал, да решил навестить, у старого друга погостить!
Банифаций бровью повёл настороженно, хмыкнул. Друзьями-то они сроду небыли. И предки их вечно враждовали. А тут на тебе – «старого друга»!
– Лукавишь, Пантелеймонушка, – говорит Банифаций с усмешкою ехидной, – ой, лукавишь!
– Отчего ж такое недоверие, соседушка? – через силу улыбается Пантелеймон, – годы идут, мы меняемся, переосмысливаем жизнь нашу грешную… Я вот как-то сидел, думку думал, и смурно мне вдруг стало – сколько мы времени на тяжбы да ссоры всякие тратим! Вместо того, что радовать друг друга общением добрым и подарками всякими.