Сказка без чудес. Роман - стр. 67
Вот и Рукобратский, не споря, сердито сопя, спрятал свою бумажку между страницами газеты, скрутил опять в трубочку, и, в досаде плюнув на мощёную дорожку в батюшкином дворе, ушёл, громко звякнув щеколдой калитки.
А отец Александр, вздохнув, молвил ему вслед наставительно:
– Не судите, да не судимы будете… – и добавил в сердцах, уже от себя. – Засранцы этакие…
А между тем солнце катилось к полудню. Батюшка решил, что пора наведаться на летнюю кухню, полюбопытствовать, поспешает ли матушка с обедом? И что намерена подать к столу? А то он весь в делах, с утра в неотвязных думах о чадах своих пребывает… Так недолго, находясь в постоянном стрессе, язву желудка, а то и двенадцатиперстной кишки получить!
В этот миг на улице за калиткой, возле росшего там пышного куста привядшей уже слегка, отцветшеё сирени, послышался мягкий рокот.
Отец Александр без труда распознал по этому звуку работающий двигатель мотоцикла. Но какого мотоцикла! Не тех, что трещат вульгарно, или ревут со снятым глушителем так, что у окружающих уши закладывает.
Нет. Этот двигатель работал совсем по-иному. Неслышно почти, но скрытая мощь его почувствовалась в лёгком ветерке, дохнувшем вдруг в лицо батюшки от мощной вибрации и сотрясения воздуха.
Так, почти за пределами восприятия человеческого уха, работают на форсаже реактивные двигатели боевых истребителей последнего поколения, или готовых к взлёту стратегических бомбардировщиков. Так, должно быть, рокочет своими недрами пробудившийся, и готовый взорваться в одно мгновенье переполненный лавой супервулкан…
С неподобающей сану торопливостью отец Александр сбежал с крыльца, в три шага одолел расстояние до калитки, и, толкнув её, выглянул, снедаемый любопытством на улицу.
Да, там проезжал, сверкая хромированными боками именно он – мотоцикл его мечты! «Харлей Дэвидсон» последней модели, улучшенной комплектации.
И – о чудо! Довольно урча, словно сытый лев, байк остановился прямо у дома священника.
Только теперь батюшка глянул на седока.
Тот был обряжен во всё чёрное, в накинутом на плечи и развивающемся слегка того же аспидно-непроницаемого цвета плаще. Обличье наездника, словно таинственного рыцаря из «Звёздных войн» скрывал пластиковый с зеркальным забралом шлем. В нём на мгновенье отразилось лицо священника – искажённое кривизной сферической поверхности, перекошенное самым постыдным образом от волнения, удивления и вожделения.
Снизив обороты двигателя до приглушено-ритмичного, словно сердцебиение могучего зверя, постукивания, ездок снял шлем. Под ним оказалась белобрысая, с забранными на затылке в хвост длинными волосами голова и неразличимое под тёмными очками, которые незнакомец умудрился не снимать, даже будучи в глухом шлеме, лицо.