Скажи кукушка - стр. 21
– Григорьев, Валерка, хватит песни петь, поехали!
– Да свидание девушки! – прощается парень и спешит к машине.
Открыв водительскую дверцу, парень оборачивается и, прежде чем, сесть за руль долгим взглядом смотрит на Солико. Сзади в машину втискивается невысокий кругленький офицер с тремя большими звездами на зеленых погонах, переднее пассажирское место занимает высокий солдат с толстой папкой бумаг. Стоящий на обочине БТР, взревев мотором резко дергает с места, за ним пристраивается другая техника. Колонна, оставив после себя облако дыма и желтой пыли освобождает дорогу.
Проверив у пассажиров документы, автобус пропускают. Теперь их очередь.
– Всем выйти из машины. Что везете, куда? – строго интересуется автоматчик.
Амин протягивает документы, выходит из машины и открывает заднюю дверь.
– Ездили к дедушке за гостинцами, вот возвращаемся.
Солдат замирает, рассматривая сыр, масло и молоко, разложенное в фургоне.
– Торговать будете? Разрешение есть?
– Только себе и еще вам, – с этими словами, Амин протягивает солдату заранее приготовленную головку сыра и пододвигает банку с молоком.
– Александров, ко мне! – кричит военный.
Подбегает солдат.
– Забери это, – автоматчик кивает на молоко и сыр.
Перекинув за спину автомат, Александров подхватывает подарки и удаляется.
– Проезжайте, – разрешает военный, возвращая документы.
Многоэтажные дома на центральной улице и вокруг главной площади сильно разрушены. Иногда слышны далекие выстрелы, но на них никто не обращает внимания. Чем дальше от центра, тем меньше разрушений. На балконах сушится белье, прохожие, спеша по делам беспечно смеются.
Их панельный трехэтажный дом абсолютно цел, правда дверь и замок в квартиру сломаны. В квартире выбито одно из окон. Вещи вытащены из шкафов и беспорядочно разбросаны по полу, почти вся посуда перебита, зато есть свет и даже вода. Взяв веник, Солико сгребает осколки стекла в кучу. Входная дверь открывается и входит соседка.
– Солдаты приходили, и не один раз – сообщает она, – все перерыли проклятые разбойники.
Эту четырехкомнатную квартиру, со всем убранством, – одеждой и даже фотографиями бывших жильцов, – неизвестно каким образом раздобыли братья. Солико не хочет об этом даже думать, но невольно вспоминает свой первый визит сюда.
Залитый засохшей кровью пол и стены. Кровь, просочившаяся в щели между паркетными досками, почернела и не отмывается. Веселенькие голубые обои на одной из стен, безнадежно испорчены бурыми пятнами, и Солико их яростно срывает. Шкаф с двумя отверстиями от пуль, братья передвигают, закрывая стену, лишившуюся обоев. От резкого толчка, дверца шкафа открывается, и оттуда вываливаются фотографии вперемешку с детскими игрушками и рисунками. Солико начинает их собирать, и взгляд ее падает на самую большую из фотографии. На снимке два русских мальчика и девочка с воздушными шариками, стоят крепко обнявшись и улыбаются. Ахмат, сдвигая шкаф, недовольно ворчит на Абу: