Скажи, что ты моя - стр. 36
– Не видел тебя ни на одной вечеринке.
В ответ я пожала плечами.
– Я не могла прийти.
– Жаль.
Он снова протянул мне бутылку. Строго говоря, мне не хотелось пива, но так приятно было лежать вот так. Пить одну бутылку пива на двоих и делать вид, что я что-то для него значу.
– Ты скучаешь по Бурленге?
Какое-то время я обдумывала его вопрос.
– Нет, – ответила я наконец. – Возможно, иногда. Смешанное чувство. Летом больше всего. Стокгольм, конечно, хорош и в это время, но дома уютнее.
– Да ты что? Что может быть прекраснее белых ночей в шхерах? А все эти летние кафешки? Сидеть в Королевском саду с мороженым или в парке с пивом, прохаживаться по Юргордену.
– Прохаживаться? – поддразнила я. – Ты что, пенсионер?
Он ткнул меня в бок. Я засмеялась.
– Не забудь поездки в набитом метро с потными пассажирами, – напомнила я. – Уткнувшись носом в чью-то подмышку. Фу!
– Ха-ха, прикольно. А что такого замечательного в твоем Бурленге? Все эти машины без глушителей? Национальные костюмы и скрипучие скрипки?
– Ты ничего не понимаешь.
– Так объясни!
– Покой. Тишина. Синие горы. Волшебные летние ночи на лугу рядом с домом бабушки.
– Синие горы и волшебные ночи. Как поэтично!
– Представь себе: нестись на велосипеде на озеро, ветер треплет волосы. Пойти в лес и за несколько часов не встретить ни одной живой души. Ничего не слышать, кроме пения птиц.
– Заблудиться, кормить комаров и оказаться в нескольких милях от цивилизации.
– Не говори глупостей. Когда надоест лес, можно поехать в Лександ, потолкаться в центре городка, где куча туристов, поесть гамбургеры в Митти. Искупаться на песчаном пляже – знаешь, какая вода в озере Сильян? Холодная как лед.
– Ужас как уютно!
Теперь уже я ткнула его в бок.
– А ты бывал хоть раз в Тельберге? Там так здорово. Папа всегда специально ехал помедленнее, чтобы мы успели рассмотреть все домики. А дорога узкая и извилистая. Иногда мы спускались к причалу Юртнэс. И потом каждый раз ехали дальше к башне Видаблик, ели мороженое и смотрели сверху на озеро. Вид фантастический. В конце мы всегда гуляли по пирсу в Рэттвике. Он казался мне бесконечным – во всяком случае, когда я была маленькая. А потом мы наперегонки бежали назад.
Я умолкла.
– О чем ты думаешь? – спросил Фредрик.
– О папе.
– Я слышал о нем. Соболезную. Или как там принято говорить?
– Спасибо.
– Ты бы хоть сказала.
– Сказала – что?
– Ну рассказала бы, что у тебя случилось. А ты просто исчезла. Никуда не ходила, никак не проявлялась.
– Знаю.
Он смотрел мне в глаза. Мне хотелось бы лежать так всю оставшуюся жизнь. С ним. Он спросил, как я себя чувствую сейчас, – я совсем над этим не думала, но теперь рассказала ему, что начала ходить на психотерапию. Похоже, он не счел это странным.