Скажи, что ты моя - стр. 16
Прошло девять дней с тех пор, как я повстречалась с ней – с девушкой, которая называет себя Изабеллой Карлссон. Девять дней полной бессмысленности. Девять дней давящей неизвестности. За это время я выпила куда больше, чем обычно. Попытка забыться, а что же еще?
Терпеть не могу красное вино, которое упорно покупает Хенрик. Я вообще не люблю вина. На вкус оно горькое, от него у меня болит голова, и каждый раз мне после него плохо, стоит мне выпить больше двух бокалов. Однако несколько вечеров подряд я заставляла себя выпить, чтобы заснуть. Впрочем, даже это не помогало. Хотя это все же лучше, чем снотворное. От снотворного мозг у меня на следующий день вообще не работает. Однако алкоголь – не решение проблемы. Во всяком случае, в долгосрочной перспективе мне это не поможет. Чем больше я пью, тем больше риск нового срыва.
Неопределенность невыносима. Не знать ответа, быть не в состоянии заглушить целый рой мыслей и вопросов, кружащийся в голове. Сколько раз я металась от уверенности к сомнениям и обратно! Твердо решала, что интуиция меня не подводит – и тут же становилась стопроцентно убеждена, что она ошибается. Настроение у меня было хуже, чем когда бы то ни было, терпение на нуле. Все тело зудело, словно потребность закричать или заплакать просачивалась через все поры.
Изабелла Карлссон. Сегодня она впервые будет участвовать в групповой терапии. Не припомню, когда я в последний раз так нервничала перед терапевтической сессией. Или испытывала такой страх, как сейчас. Возможно, моя вера в себя как психотерапевта пошатнулась. Но то, что случилось с Линой Ниеми, не моя вина. Я делаю свое дело хорошо.
Моя ошибка заключалась в том, что я не смогла на ранних стадиях распознать, в чем проблема. Слишком долго я пыталась, но так и не смогла помочь ей. У нее появилась зависимость от меня, она хотела, чтобы я постоянно была рядом.
Лина Ниеми инсценировала попытку самоубийства, после того как я приняла решение перенаправить ее к другим специалистам. В начале мая она приняла горсть антидепрессантов, запив их водкой. Ее мать вовремя обнаружила ее. После этого Лина провела ночь в больнице с жалобами на боли в животе. Вот и все.
Опасность ее жизни не угрожала. Однако, по словам самой Лины, она была близка к смерти. Обвиняя меня во всем, она утверждала, что я не проявляла достаточной чуткости во время наших бесед, не воспринимала всерьез ее проблемы, не слышала ее зов о помощи. Она утверждала, что я действовала непрофессионально и вызвала у нее деструктивную зависимость от меня.
Родители Лины слушали только свою дочь, что в общем-то можно понять. Однако с тех пор мать Лины, Агнета, стала писать обо мне в блоге: мол, я манипулятор, мои методы сомнительны, я получаю нездоровое удовольствие от того, что во мне нуждаются. Моего имени она не называла, но на Кунгсхольмене не так много психотерапевтов с инициалами СВ.