Сказания о земле Русской. От Тамерлана до царя Михаила Романова - стр. 123
Вероятно, старая ханша была вполне искренна, но за ее отсутствие дела в Крыму сильно изменились. Сигизмунд убедил Менгли-Гирея и его сыновей окончательно перейти на сторону Литвы, обязавшись ежегодно платить хану дань в 15 тысяч червонцев; за это крымцы без объявления войны должны были произвести внезапное вторжение в наши пределы. Этот тайный договор был приведен в исполнение немедленно: в мае 1512 года огромные полчища крымцев, предводимые сыновьями Менгли-Гирея, появились в Белевских и Одоевских областях, предаваясь всюду неслыханным злодействам. Однако, несмотря на то, что нападение было совершено неожиданно, оно не застало нас врасплох. Полки наши в это время постоянно находились в пограничных областях, только сменяя друг друга по очереди. Знаменитый воевода князь Даниил Щеня, а за ним и другие тотчас же выступили против татар, и последние, успев опустошить одну только Рязанскую землю, не замедлили поспешить уйти в Крым.
Вслед за тем государь послал усовещивать Менгли-Гирея за это разбойничье нападение. Тот отвечал, что царевичи воевали Русскую землю без его ведома; последнее могло быть справедливым, но, во всяком случае, с 1512 года столь выгодный для Москвы союз с Крымом, заключенный Иоанном III, порвался уже окончательно и навсегда.
При этом в Москву не замедлили, конечно, прийти сведения от ее крымских доброхотов, что разрыв Менгли-Гирея с нами был делом рук Сигизмундовых. Вместе с тем и из Литвы пришли известия о страшных оскорблениях, которым подверглась там, очевидно с ведома Сигизмунда, вдовствующая королева Елена Иоанновна; она жаловалась брату, что виленский воевода Николай Радзивилл вместе с Трокским не только не пустили ее ехать по своим делам в город Бреславль, но насильно вывели ее из православной церкви, взявши за рукава, говоря, будто она хочет ехать со своей казной в Москву, после чего стали держать ее в неволе. Василий немедленно послал по этому поводу запрос Сигизмунду, но вскоре пришла весть о том, что Елена внезапно скончалась в своем заключении. По собранным Михаилом Глинским справкам по этому делу, изложенным им в особой выписке, поданной государю, виновником ее смерти был тот же виленский воевода Николай Радзивилл, подкупивший ее людей, чтобы они подсыпали ей в кушанье лихое зелье.
Несколько раньше этого младший брат Василия Симеон Калужский, человек пылкий и необузданный, тяготясь положением подданного своего старшего брата и мечтая о старых удельных порядках, хотел передаться Литве и завязал с ней пересылку. Великий князь узнал про это вовремя, хотел было заточить его, но потом снизошел на принесенное раскаяние и просьбы митрополита и ограничился тем, что переменил у него всех бояр, так как, несомненно, старые бояре были виновны в пересылке молодого Симеона Калужского с Сигизмундом. Все это, вместе взятое, должно было, конечно, привести Василия к разрыву с Литвой, причем обстоятельства для нас складывались весьма благоприятно: великим магистром Немецкого, или Тевтонского, ордена был в это время родной племянник Сигизмунда – Альбрехт, сын маркграфа Аншпах-Байретского; не желая уступать дяде земель Прусской и Поморской, которые тот от него требовал, он готовился к войне с ним; поэтому и ливонские немцы, зависевшие от Немецкого ордена, также должны были объявить войну Сигизмунду.