Сказания Меекханского пограничья. Память всех слов - стр. 29
Здесь можно было отдохнуть.
Деана проводила взглядом кувийскую женщину. Молодая, не слишком красивая, с широким носом и темной кожей, характерной для ее побратимов. Вероятней всего, родилась она в оазисе и всю жизнь провела в окружении иссарам, но это ничего не изменило. Страх никуда не делся.
– Даже не пытайся, – проворчала Деана в пространство. – Тебя слышно за милю, а то и за две. Сказать честно, это твое «п'одкрадывание», – она подчеркнула интонацией последнее слово, – меня и разбудило.
Она оглянулась на молодую девушку в белой та’хаффде. Та охнула разочарованно.
– Ты не можешь делать этого со мной все время.
– Могу. Где твой отец?
– Ловит рыбу. Как обычно. Отчего я не могу к тебе подкрасться?
– Я уже говорила. Ты громкая, как… слон. Да? Конечно, если такой зверь и вправду существует. Как целое стадо слонов.
– Слоны. И там было не стадо, двое. Огромных, словно дома. Ты видела их дерьмо.
Ну да. Дерьмо… впечатляло.
Деана невольно улыбнулась, а Эанасса терпеливо ждала, стоя в нескольких шагах от нее, светлый экхаар заслонял ее лицо, а белые одежды, явно великоватые, стянуты были в талии тяжелым поясом с привешенной справа саблей. Дочка старшего в оазисе сражалась левой рукой, при этом довольно неплохо, они уже провели три тренировочные схватки, но той все еще недоставало терпеливости и самоконтроля, необходимого в бою. Обычно после начальных сшибок она засыпала противника градом ударов, пытаясь любой ценой выиграть в первые десять ударов сердца. Но когда тебе пятнадцать, нетерпеливость – твой главный грех.
Деана дала ей несколько уроков: немного из вежливости, немного – могла признаться в этом себе самой – из тщеславия. Белые ножны тальхеров пробуждали удивление и почтение, отец Эанассы сам обратился к ней с просьбой показать его первородной несколько приемов. Девушка воспитывалась в оазисе, и большинство иссарам, которых она встречала, были стражниками караванов, среди них редко попадались настоящие мастера. Учебные поединки обеих женщин обычно собирали немалую толпу зевак, что тоже приятно щекотало тщеславие Деаны.
Были они почти настолько же популярны, что и слоновье дерьмо.
Слоны. Слезы Матери, она опоздала на день, всего-то на день, – а то могла бы их увидеть. Последние три дня, с того времени, как она приехала, не слышала ни о чем другом, только о них. Возвращающийся домой караван из Белого Коноверина вел двух слонов. Уже тот факт, что их протащили через пустыню в дороге на север, в Меекхан, было поступком, достойным песни, но вести их назад, в тысячемильное путешествие на юг, походило на безумие. Сплетня – а нет более приятного для сплетен места, чем лежащий посреди пустыни оазис, – говорила, что коноверинский князь выслал этих животных в подарок меекханскому императору, но его посланцы уперлись в горы. Приправы, шелк, драгоценные камни и слоновая кость могли пройти Анаары на спинах людей, ослов и мулов, но даже иссарам не знали дороги, которой серые гиганты сумели бы перейти на другую сторону.