Сказания Меекханского пограничья. Каждая мертвая мечта - стр. 7

– А потому вы схватили этих двоих, убили и съели их собак, но те были худыми, надолго их не хватило. А потом – это? – Альтсин указал на тела.

– Они сами умерли. Сами. Наши ножи не отобрали их жизни.

Альтсин покивал.

– Это правда. Умерли сами. Вы только забрали их шубы, связали и оставили голыми на улице. А умерли они сами.

Он вышел из дома. Холодно. Далеко на востоке, где-то за Большим хребтом Ансар Киррех, он чувствовал… нечто. От этого места его отделяли еще сотни миль, потому впечатление было таким, словно он уголком глаза примечает лучик луны, протискивающийся сквозь щель в ставнях, но… проклятие, он мог это ощутить. С такого расстояния! И оттуда, из места, которое просил проверить Оум, в мир била ледяная ярость, чьи осколки даже здесь меняли времена года.

Владычица Льда была вне себя от злости.

Он вернулся и присел над связанным мужчиной. Тот вывернул голову и послал ему удивительно разумный взгляд.

– Убьешь меня?

– Да.

– Потому что – что? Потому что я убил этих животных? Потому что не захотел отдавать своего?

– Нет. Не поэтому. А потому что если не убью тебя, то не сумею спокойно спать. Потому что меня станет мучить чувство, что я не сделал всего, что необходимо. Потому что в мире должно быть хотя бы немного, хотя бы капельку справедливости, а иначе – пусть бы этот мир рухнул в тартарары.

– Справедливость? Это справедливость?

Альтсин взглянул на него сверху и улыбнулся уголками рта.

– Не требуй от меня слишком многого. Я учился ей, воруя и убивая в портовых закоулках.

Он прижал голову мужчины к полу и быстрым движением начертал на его лбу знак Сломанного Меча. Сила потекла сквозь тело пленника широким, неудержимым потоком. Тот заскулил, чувствуя, как жар наполняет его члены, как огонь рвется из вен. А в миг, когда волосы его заскворчали и обуглились, а кожа принялась дымиться, – завыл.

Сила вспыхнула и сформировала портал диаметров в пять футов, а тело мужчины распалось в прах.

Альтсин вошел в переход, зная, что сэкономил себе миль двести дороги через горы. Закрываясь, магические ворота дохнули огнем на дом, а деревянные стены мигом задымились и вспыхнули.

Несколько часов огонь танцевал по всему покинутому поселению.

Город млел в хватке жары. Дни напролет солнце плавило улицу с упорством кузнеца, который нагревает в очаге упрямый кусок железа, а по ночам горячие камни и кирпичи лишь отдавали тепло, словно издеваясь над молитвами жителей, истосковавшихся по малости холода. И хотя согласно календарю и наблюдениям астрологов и магов за оборотами звезд на небе была лишь середина весны, жара и не думала смягчаться.