Сказание о Старом Урале - стр. 84
Явился Досифей со своей волчицей, передал мастеру, что хозяева придут на причал после обедни прямо из храма. За разговором с Досифеем Иванко и не заметил, как прошло время. Услышал, как далеко на колокольне вздохнул большой колокол, как подстроились к его певучему ладу мелкие колокола подзвона и потекла над Камой вся голосистая праздничная медь.
Ветер свежел. По Каме перекатывались волны, и гребни их уже вспенивались…
Колокола еще звенели, а народ на берегу стал отвешивать поклоны: от городских ворот шел священник с крестом и кропилом, за ним – диакон с кадилом и чашей святой воды, а следом за ними, в окружении целой толпы девушек, Иванко угадал Катерину Алексеевну. Позади, держась вместе, выступали братья Строгановы, Семен и Григорий, в сопровождении Аггея Рукавишникова, Макария Голованова и целой свиты дворовых людей.
Иванко отвесил низкий поклон Катерине. Все остались у мостков и на гальке берега, она одна ступила на причал и подошла к ладье. Повернулась к мужу и деверю:
– Глядите, как ладно изукрашена. Мне глянется!
Григорий и взглядом не удостоил ладью. Он озабоченно смотрел на реку из-под руки:
– Непогода! Может, на завтра отложим пробу? Не ровен час, опрокинется. Освятим пока, да и домой!
Катерина сказала Иванку:
– Святить потом будем. Начинай пробу, мастер.
– Как велишь, хозяюшка.
– Погоди, Иван, – остановил его Семен Строганов, – неужто один хочешь плыть? Из Строгановых кого-нибудь возьми. Может, ты, Гриша?
Григорий замахал руками:
– Что ты, братец! Еще не освятили ладью, а ты – плыть? На волне меня тошнота одолевает.
– Сама сяду! Моя ладья – вот и погляжу, на что годится! – решительно произнесла Катерина.
– Господь с тобой, Катеринушка! – забеспокоился супруг. – Не дай бог, утонешь!
– Не тревожься, Гришенька! Сказывают, мужик один в ведре утонул, а баба из реки выплыла! Ну, с богом! – Катерина помахала мужу рукой и с помощью Иванка села в ладью. Оглядывая причал, увидела рядом с деверем строгановского Досифея. Она поманила его.
– Чего нахмурился, монаше? Садись со мной, ежели не робеешь!
– Это я-то робею? Пошто такое молвила?
– Садись, садись, я без обиды сказала.
Досифей занял место в ладье, волчица – за ним. Последним вскочил Иванко. Григорий опять закричал:
– Катеринушка! Сделай милость, сойди на землю. Сердце обмирает на тебя глядя!
– А ты, Гришенька, зажмурься!
– Пусть без тебя опробуют, а тогда уже и ты прокатишься.
Катерина только засмеялась и махнула рукой плотникам, державшим ладью. Судно отошло от причала, Иванко распустил парус. Ветер наполнил его, и ладья рванулась вперед. Мастер правил на стрежень реки. Ладья легко резала встречную волну, оставляя заметную водяную тропу за кормой. Катерина прижалась к борту и видела удалявшийся Кергедан. Ветер, свистя, бил ей в лицо. Ладья зарывалась в воду на быстром бегу, и тогда у бортов вспыхивали от брызг радужные искры. Иванко сам изумился, как далеко позади остался город, и повернул руль. Ладья накренилась и, взяв круто на борт, пошла обратно. Катерина от неожиданности вскрикнула и сразу засмеялась. Осмелев, она встала во весь рост, держась за кромки фальшборта. Из просветов в облаках как раз снова брызнул солнечный луч, и по золоченой дорожке стрежня ладья опять пробежала мимо городка. С причалов донесло восторженные крики. Ладья пробежала вверх по Каме, миновала устье Студеницы, пригорок, дальние варницы – и везде на берегу был народ. Кто кричал, кто кидал в воздух шапку, кто махал.