Сказание о Старом Урале - стр. 71
– Чего задумал?
– На Чусовой хозяином встать.
– Неужели? Чего же нам делать? Надумай, Катеринушка.
– Давно надобно тебе Семена честь честью приветить, злобу свою на него поглубже спрятать, доверие его искать.
– Дружком ему верным прикинуться? Так, что ли? Этого хочешь?
– Хотеть-то хочу, да разве сумеешь? Ну, сам скажи: сумеешь ли?
– Сумею, Катеринушка. Лестью его обойду, на нее всякий человек ловится. Правда твоя: давай-ка поможем ему на Чусовой встать, а грамотку на новые земли опять себе от государя попросим. Он к Строгановым не без милости.
– Но, смотри, языком не брякай, чтобы про Семенову думу весть до Якова не дошла, не то он сам себе грамоту выпросит.
– Превеликая ты у меня разумница, Катеринушка. Как же ты дознаться об этаком успела?
– Через верных людей дозналась. Не дешево стало!
– А не пора ли, женушка, после Чусовой через таких же людей Семену руки окоротить?
– Там видно будет. Сперва глядеть станем, как он этими руками Чусовую приголубит.
Подойдя к постели, Катерина скинула на ковер подушку и одеяло.
– На полу спи. Осердил ты меня.
– Смилуйся, Катеринушка!
Катерина легла.
– Катеринушка, помилуй за обмолвку. Не привычно мне на твердости спать. Хоть с краюшка дозволь!
– Ладно.
Получив милостивое соизволение, супруг пристроился на самом краю просторного ложа.
3
В бывшей правежной избе заступил в дневной наряд вятский парень Мокей Мохнаткнн. С прошлого года Григорий Строганов завел для охоты ловчих птиц, соколов, приспособил под сокольню правежную избу, а вершить правеж велел с той поры у крыльца воеводской избы: там, возле самого крыльца, врыли в землю четыре столба, вязать провинных. Но по привычке народ по-прежнему называл новую сокольню правежной избой, а может, и догадывались горожане, что подручные Григория Строганова по-прежнему творят в избе тайный хозяйский суд и расправу.
Изба просторна. Возле печи – насесты из жердей. На них сидят соколы, а пол под насестами в пятнах подсохшего птичьего помета.
Первым делом Мокей налил птицам свежей воды из кадки возле двери. Под ногами Мокея шуршала шелуха подсолнухов – насорил сменившийся сокольничий. Вновь заступивший помянул товарища недобрым словом, принялся подметать пол. За работой затянул любимую песню:
Окончив работу и песню, Мокей оглядел избу, бросил метлу под лавку, покачал головой, сказал вслух:
– Нешто тут вычистишь? Все одно под птицей срамота. Опосля лопатой поскоблить, что ли?
Дневальный хмуро осмотрел соколов на жерди, сердито сплюнул.