Сказание о наших готских предках - стр. 78
«Вскоре возвышенных стен Анхиалийских достичь» (I, 10. 35).
Судя по всему, этот поход готов «за зипунами» представлял собой морскую экспедицию с высадкой десанта, вскоре возвратившегося с добычей на корабли. Так что от готского набега пострадали лишь прибрежные римские области и города. В описываемое время Эфес располагался еще у самого моря. От которого его сегодня отделяют семь километров суши. Ибо море с тех пор отступило. Невольно напрашиваются параллели между морскими набегами готов и начавшимися восемью столетиями позже морскими рейдами других скандинавских грабителей – викингов. Правда, морские экспедиции этих отдаленных потомков готских «северных людей» приобрели гораздо больший, почти что всемирный, размах. Далеко превзойдя в этом отношении морские рейды их отдаленных готских предков, как известно, так и не доплывших до Исландии, Гренландии, Винландии (сегодняшней Америки).
Историки до сих пор задаются вопросом, кем следует, прежде всего, считать норманнских викингов. Чрезвычайно подвижным разбойничьим племенем? Или народом величайших основателей средневековых государств (пусть и пользовавшихся весьма нетрадиционными методами)? У нас же возникает вопрос к Иордану: как понимать его фразу о том, что готы вернулись «в свои места»? Означает ли упомянутое им возвращение готских «викингов» в «свои места», что готы вернулись к себе на родину? И на какую именно родину?
Действительно ли территория нынешней южной России (названной более поздними, норманнскими, викингами, «Эстервег» или «Аустрвег» – «Восточный путь», а затем – Аустррики – Восточная держава и, наконец, Гардарики – Держава городов) уже стала к описываемому времени для готов новой родиной? Создали ли мигрировавшие на юг германские переселенцы в сегодняшней южной России нечто большее, чем удерживаемые с большим трудом, постоянно обороняемые от наседавших со всех сторон противников опорные пункты, (или, по Марксу, «стоянки»)? «Разбойничьи гнезда», вроде позднейшей Запорожской Сечи, откуда готы периодически выходили на грабеж и куда периодически возвращались «дуванить» добычу и зализывать раны?
На этот счет существует множество самых разных мнений. Как правило, мнения советских историков расходились с мнениями историков не советских. По крайней мере, после разгрома в тридцатые годы ХХ в., как «антинаучной», школы правоверного марксиста академика-большевика Михаила Николаевича Покровского, придерживавшегося самой что ни на есть «норманнской» теории происхождения российской государственности. М.Н. Покровский (подобно своим «непролетарским» предшественникам Николаю Михайловичу Карамзину, Сергею Михайловичу Соловьеву и прочим) опирался на версию, изложенную в «Повести временных лет» (долгое время приписываемой киево-печерскому монаху-летописцу Нестору), об основании первого в истории России государства от Ильменя до Днепра варягами Рюриком, Олегом и Игорем «со товарищи». Чье норманнское (скандинаво-германское) происхождение не подвергалось сомнению никем из известнейших русских историков (кроме, разве что, Михаила Васильевича Ломоносова), да и товарищем Карлом Марксом. Приведем в качестве подтверждения обширную, но необходимую, на наш взгляд, цитату из главы четвертой уже цитировавшегося нами выше труда Маркса «Разоблачение дипломатической истории XIII века», извиняясь перед уважаемым читателем за небольшой – неизбежный – повтор: