Сказание о Големе. Возвращение Голема - стр. 2
– Смотри! – шепчет Наоми.
Навстречу нам движется колеблющийся свет факела. Его несет человек и он тоже, время от времени, спотыкается на неровных булыжниках. К нам он подходит как-то странно, боком, как будто опасается нас. Факел он держит далеко сбоку перед собой и его лица не видно, тем более что оно скрыто капюшоном. Подойдя совсем близко он молча освещает мое лицо и я невольно отшатываюсь от огня. Потом, также молча, он освещает Наоми, наклонив факел. Увиденное, надо полагать, его удовлетворяет, потому что он подносит факел к лицу, освещая себя. Это приглашение к знакомству. Странно… Вид пожилого человека в джинсах и нейлоновой куртке, обутого в кроссовки, не должен был вызвать доверия в таком месте. К тому же – маленькая второклассница в еще более вызывающей одежде. Впрочем, возможно они здесь и не такое видели. Зато ни я ни Наоми не видели таких лиц. Незнакомцу лет сорок и его лицо ужасно. Огромный бугристый шрам пересекает его наискосок, проходя через бельмо левого глаза. Лицо это, окаймленное бородой, прорезают глубокие морщины, огромный лоб нависает над единственным глазом. Возможно, это игра теней, ведь лицо прикрывает капюшон, часть темно-бурого плаща до пят. У горла плащ стягивают веревочные тесемки, а ниже он запахнут, скрывая одежду. Выглядит это существо жутковато, но выбора у нас нет.
– Excuse me – спрашиваю я – Can you please tell us where are we1?
– No hablo ingles – неожиданно отвечает незнакомец и добавляет – Ich spreche kein Englisch.2
Он тут же произносит еще одну фразу и она, вроде бы, тоже звучит по-немецки, но нет, это несомненно идиш и я узнаю слышанные в детстве слова. Эта последняя фраза звучит немного неуверенно, как будто он нетверд в этом языке. Но на идиш я не смогу связать и двух слов, по немецки тоже. Впрочем, незнакомец говорит еще и по испански и это странно в Праге (если мы еще в Праге), Судорожно пытаюсь построить испанскую фразу, но меня опережает Наоми.
– Деда, мне холодно – дрожащим голосом говорит она, судорожно сжав мне пальцы.
Действительно – холодновато. То ли это не октябрь-месяц, то ли нас занесло в Малый Ледниковый период, в век 15-й или 16-й, а может и 17-й. На незнакомца ее слова произносят странное впечатление.
– Шалом алейхем! – он неожиданно расплывается в улыбке.
На изуродованном лице это выглядит странно, но улыбка все же смягчает страшные черты и мне сразу становится легче. Он пытается еще что-то сказать и это тоже похоже на иврит, но получается у него не слишком удачно и мы ничего не понимаем.
– Nos perdimos. Necesitamos ayuda