Скандинав - стр. 9
– Уф-ф-ф… – едва переносимая боль.
В боку, прям меж ребер, красуется свежий разрез, нанесенный с хирургической точностью. Благо края раны сошлись и начали затягиваться, но после взмаха рукой вновь кровят. Неожиданно…
В себя приходят мужички, со страхом и любопытством рассматривающие меня.
– Упиремь, – со знанием дела произносит один из них, обращаясь к брату (в том, что передо мной два брата у меня нет никаких сомнений – Биба и Боба прям).
– Да ну на хер? – все еще изо всех сил стараюсь вызвать консоль и установить потерянное соединение с системой. – Какой я тебе уперем?
– Ты, упиремь, – решительно заявляет мужик. – Подох, а теперь очухался.
– Сжечь бы… – вкрадчиво добавляет второй.
– А ещё че, – консоль так и не появилась.
Мужички ничего не отвечают, но оба отступают – шажок, другой, как бы незаметно. Оба держат в руках палки, видимо подобранные прямо тут. Похоже, что одной из таких палок мне тыкали в плечо. Вот засранцы, как дети малые, что палками в дохлую кошку тычут. Однако, настроены мужики весьма решительно, палки не опускают. Получать же деревяшкой по горбу нет желания, пусть и виртуально, но здесь очень хорошо чувствуется физическая боль. Как-то не учли программеры, что можно по щам от аборигенов получить. Впрочем, при всей своей внешней духовитости, мужички не спешили наступать.
– Мирослав, говорил тебе, что его на костер надо было.
– Надо было.
– И что делать теперь?
– Не знаю, Борислав. Рожа не красная вроде, может он и не упиремь?
С этими словами синхронно опускают палки. Может устали держать «оружие» на изготовке, а может понимают, что я без агрессии. На самом деле мне фиолетово, как на этих двоих, так и на их семьи. Что видится невооруженным взглядом, так это внешний вид братцев, выглядевших совершенно уставшими, измотанными и к тому же испуганными. По всему их виду очевидно – не до преданий молодцам сейчас, не до суеверий.
Не менее вымотанными и обессиленными выглядят их жены. Даже дети, у которых «по положению» в одном месте установлен вечный двигатель с неиссякаемым запасом энергии, и те поникшие и ведут себя тише воды ниже травы. Грудничок на руках у одной из дам и тот спокойно спит, посасывая мамкину грудь.
– Упиремь он ведь какой, известно – людей жрет, буйный, а этот не такой, – резюмирует мужичок.
– Я не упиремь, – качаю головой.
Ловлю себя на мысли, что не только прекрасно понимаю речь славян, но и бойко изъясняюсь сам. И если первое предусмотрено программой, то второе, навык древнеславянского языка, не предусмотрено ничем. Вот бы поймать этот программный баг – чует моя жопа, что в такого рода багах кроется ответ на вопрос «почему все пошло не так?».