Скандальный развод с драконом - стр. 9
Я резко рванула руку, желая высвободиться из хватки мужа, но лишь причинила себе боль. Отпускать мою руку Арвел не собирался.
Он навис надо мной, как хищник перед беззащитной жертвой, и угрожающе добавил:
− Ты никуда не пойдешь, Мелина, пока я не услышу, что ты меня поняла.
И даже в этой злобе Арвел был прекрасен. Годы его совсем не испортили, лишь придали шарма его мужской красоте. Юная красота до безобразия скучна и обыденна, но приумноженная с годами определенно привлекает куда сильнее. Только во мне Арвел этого не оценил, раз предпочел завести молоденькую любовницу.
Вот только внешность не стоит ни гроша, если внутри гниль или вовсе пустота. А я в этот день рассмотрела внутренности мужа сполна: и его прогнившую душонку, и его разум, заточенный лишь на то, чтобы генерировать эгоистичные мысли и толкать на не менее эгоистичные поступки.
Жаль только было, что так глубоко я смогла заглянуть лишь сейчас.
− Мелина. Я жду ответа, − вновь потребовал муж, вырвав меня из глубокой задумчивости, в которую я случайно провалилась.
− Можешь не переживать. Сейчас говорить с ними об этом я точно не намерена, − сухо ответила я и вновь рванула руку, как только хватка мужа ослабилась.
− Вот и умница, − уголок его губ дернулся в снисходительной ухмылке. – Тебе просто нужно немного времени на осознание.
Я шагнула вперед и поспешила к дочерям.
Уж кому нужно было время на осознание, так это Арвелу. Он ведь прекрасно понимал, какая я женщина. Знал, что я ни за что не потерплю унижения от предательства и уж тем более не приму конкуренции за мужчину.
Но отчего-то Арвел делал вид, будто может легко надавить, а я тут же прогнусь, как березовый прутик.
Может, он на самом деле видел во мне этот прутик. Только не учел, что от давления может отстреливать в обратном направлении. А прутик лучше отпускать до того момента, как он прилетит прямо в глаз.
7. Глава 5
Хотелось, чтобы этот безумный день поскорее закончился, как и косые взгляды, и насмешки за спиной.
Разговор с дочками хоть немного отвлекал от гнетущих мыслей, но все равно не мог заглушить той жгучей боли, что прожигала сердце до язвенных ожогов.
В рассказе о своей учебе в Академии Фэйла была привычно скупа на эмоции, говорила сухо и по делу. Для своих шестнадцати она казалась мне слишком взрослой, совсем уж не по годам.
Обычно дети так быстро вырастают в жестких условиях и проблемных семьях, но к Фэйле это никак не относилось, ведь росла она в любви и заботе. И я даже не понимала, из-за чего она стала такой.
Зато Адели была нежной, хрупкой и ранимой птичкой, которая вечно летала в облаках. От эмоций ее шатало чаще, чем ветви на ветру.