Скандальное красное платье - стр. 14

Дэш накинул сюртук, надвинул на брови шляпу и вышел на палубу, стуча каблуками.

С фонарем он прошел на корму, поставил фонарь и уже собрался спустить брюки, когда раздавшийся из тени нежный голос заставил его похолодеть.

– Дэш, это ты? – шептала женщина.

Он застыл на месте, вцепившись в пояс брюк. Внизу плескалось море.

Господи! Сколько он не пил? Слишком долго, если волны разговаривают с ним. Этому нет другого объяснения.

– Дэш?

Потом он вспомнил, как Нейт что-то говорил о пассажирке, но тогда он не придал этому значения. Теперь он об этом жалел.

Что, черт возьми, сказал Нейт? Какая-то вдова заказала каюту до Балтимора и заплатила золотом.

Золото – единственное, что его тогда заинтересовало. Теперь Дэш понимал, что нужно было задать еще один вопрос.

Какая женщина?

– Это я, – сказала она. – Я пришла к тебе.

Судно поднималось на волнах и падало вниз. Дэш подумал, что его вывернет. Сорок лет он в море, и с ним такого не было никогда до сегодняшнего вечера.

– Дэш, я вернулась, – сказала женщина, подходя ближе. – Это я.

Голос! Он знал его слишком хорошо. Подобно сирене этот голос манил его в ночных видениях, преследовал его.

Не она. Нет, господи, только бы не она!

«Это не может быть она», – сказал Дэш себе. Это какая-то скверная шутка. Наверное, развлекается та же дрянь, что украла его припрятанный алкоголь. Есть только один способ прекратить эту шутку.

Дэш медленно потянулся за фонарем и, сунув руку за пазуху, вытащил пистолет. Повернувшись, он поднял фонарь и прицелился.

О господи, нет! На него в ужасе смотрели голубые глаза, которые он так хорошо знал. Глаза лазурные, как моря Вест-Индии, и полные печали.

Однажды Дэш уже испытал такое потрясение, оказавшись с ней лицом к лицу, и воспоминания о том дне обрушились на него.

Лондон, 1814 годЗимняя ярмарка на Темзе

Проклятый мороз. Чертова река. Дэш тряхнул головой и нахмурился. Весь Лондон резвился на льду Темзы на зимней ярмарке, но у Дэша было свое мнение об этой мерзкой погоде. Мнение, которое не разделяли многочисленные зеваки, наслаждавшиеся новизной прогулок по замерзшей реке и предвкушавшие карнавал.

«Я торчу здесь у всех на виду. Меня арестуют, это так же верно, как и то, что у меня яйца от холода отвалятся», – думал Дэш, потирая руки над кустарной жаровней и периодически покрикивая:

– Каштаны, жареные каштаны!

– Один пакетик. – Какой-то франт швырнул на столик монету, прижимая к носу платок. Он прошелся взглядом по Дэшу, потом оглянулся на ожидавшую его молодую леди и повел бровями. – Побыстрее, приятель, леди чертовски холодно. – Он подмигнул девушке, и она хихикнула.